Пересекая Литву, Стефан Баторий у кого только мог выпытывал сведения по интересующему его делу, но услышал только лишь легенду о "серебре Убуртиса" (которую я приведу впоследствии), а высланный на Жмудь с отрядом солдат ротмистр Шандор Кишш вернулся ни с чем. Поэтому, вскоре после последнего похода (1582) монарх и послал Лаского в Англию (1583), чтобы тот привез ему ясновидящего Джона Ди.
Местом встречи короля с англичанином был выбран укромный замок в Неполомицах, который был окружен специальным отрядом военных, состоящим, в основном, из венгров Кишша. О масштабе угрозы свидетельствует факт, что перед встречей с магом Баторий составил свое завещание.
Известны два "спиритических" сеанса дуэта Ди-Келли перед Баторием (27 и 28 мая 1585 года) – в основном, по изданной в 1659 году в Лондоне 23-томной работе М. Касобона со столь же обширным названием, из которого я процитирую всего лишь фрагмент: "Истинное и достоверное сообщение о том, что происходило в течение множества лет между доктором Джоном Ди (…) и определенными духами (…). Его приватные конференции со (…) Стефаном, королем Польши….". Касобон перепечатал крупные партии дневника, который доктор Ди вел с 22 декабря 1581 года по 23 мая 1588 года. Почему не перепечатал всего, этого мы сегодня никогда уже не узнаем, хотя можем догадываться. Двумя сотнями лет позднее, другой британец, Хелливелл, перепечатывая дневник Джона Ди, тоже не опубликовал всего, чем располагал (J.O. Hallivell "The Private Diary of Dr. John Dee…" Лондон 1842). Потомок Хелливелла, с которым я связался, не мог мне этого объяснить, не мог мне этого объяснить, И только лишь, когда я рассказал, по какому следу иду, переломал свои сомнения и представил мне семейные документы с личными заметками Джона Ди. Один из них позволил мне понять тот странный провал между 23 мая 1585 года (первая встреча дуэта Ди-Келли с Баторием) и 27 мая 1585 года (первый известный по печатным сообщениям оккультный сеанс для короля) – провал, на который предыдущие исследователи не обратили внимания. А они обязаны были это сделать, ибо, разве не странно, буквально даже бессмысленно, что Ди с Келли представили свои сверхъестественные способности только лишь на пятый день с момента их приветствия королем? Что они все это время делали в неполомицком замке?! И разве не дважды удивительно то, что оба известные из печати сеансы – это просто куча банальных фраз вдохновенного призрака, говорящего о божьем милосердии, о необходимости сойти с дороги греха и т.д. и т.п.? Зачем было необходимо окружать замок кордоном из самых верных людей Кишша и написание завещания королем? И наконец, в третий раз: неужели не странно в отношении уже упомянутой банальности контактов Батория с двумя англичанами (предполагая, что они столь идиотские, как это нам известно из печатных сообщений), что наследник Ивана Грозного, царь Федор, делал все возможное, чтобы проведение этих сеансов не допустить? Это этих попыток, вне всякого сомнения – с помощью пурпурного серебра, мы находим на странице 129 книги Бугая: "В ходе пребывания в Польше Ди получил крайне выгодное предложение от царя Федора, желавшего привлечь оккультиста в Москву, предлагая ему колоссального годовое содержание".
Документ, находящийся в руках потомка Хелливелла, имеет стократно большее значение, чем все напечатанные сообщения. Это описание двойного сеанса, состоявшегося 24 мая 1585 года. В королевском помещении находилось пять человек: король Стефан Баторий, воевода Альбрехт Лаский ротмистр Шандор Кишш, доктор Джон Ди и медиум Эдвард Келли (переводчик не был нужен, поскольку король превосходно знал несколько языков, в том числе латынь и немецкий). Баторий потребовал от мага раскрыть ему тайну пурпурного серебра. Ди поклонился и попросил что-нибудь такое, что могло бы его "навести" (король вручил ему сребреник, найденный у Градовского), и вместе с Келли приступил к делу, используя для этого зеркала и кристалл. Погруженный в транс Келли увидел темное, выложенное камнем помещение в мариенбургском замке. За столом сидел седобородый мужчина, который, возможно, и был бы похож на древних пророков, если бы в лице его не отражалась злоба, а взгляд не был бы столь же острым, словно железный клинок, закаленный в адском огне. Одет он был в белую рясу с черным крестом на левом плече. Напротив него у стола стоял рыцарь, доспехи которого частично закрывала накидка с большим крестом, идущим через всю грудь от шеи до пояса. Он то судорожно сжимал пальцы, то выпрямлял их, выбрасывая из себя слова хриплым шепотом, словно в горячке. Под высоким готическим сводом каждое слово, даже самое тихое, взрывалось и отражалось мощным эхо к висящим на стене распятию, клепсидре и боевому щиту с мечами и огромным рогом, которые сияние свечей дбывало из полумрака очень четко, словно в тире.