Он сделал паузу и. хрипло дыша. взглянул в сторону эсэсовцев, ища одобрения. Ведь одобрение могло принести пачку сигарет или полбутылки водки.
- В карантине вас ожидает много развлечений: спорт, пение, маршировка. Время от времени вы будете получать по двадцать пять ударов палкой или трепку кнутом! Ибо дисциплина должна быть на высоте, а я знаю только один способ поддерживать ее!- Он показал заключенным палку и засмеялся.
- А сейчас раздеваться и в душ!
Светало. В остальных блоках еще спали. Неужели там тоже битком набито несчастными?
Вокруг все покрыто снегом. Сплошное снежное поле, а на нем грязные пятна блоков, тянущихся вдоль полотна дороги. Недостроенные помещения. Огромный лагерь, даже не видно, где он кончается. Чем-то необычайно безотрадным и трагическим веяло от этой бесконечной белизны. Они попали в беду, выхода из которой нет, впереди только смерть.
- Вы что, не слыхали? Я сказал - раздеваться!
Пленники в недоумении переглядывались. Раздеваться? Здесь? Сейчас?
- Нечего меня стесняться, я на своем веку перевидел не мало всяких нерях.
Эсэсовцы хохочут, отпуская скабрезные шуточки в адрес женщин. Для них эти несчастные не люди - животные.
И пленники начинают раздеваться. Они молча снимают пиджаки, рубашки, юбки, блузки. Вот уже все в одном белье, испачканном испражнениями.
- Ах, вы проклятые з... ... ы,- взорвался старший по лагерю. - Вас всех надо немедленно расстрелять! Посмотрите на них! Ну, здесь не удастся об... ... ся! Здесь не обожретесь! Снять белье!
Скупые лучи зимнего солнца осветили грязно-серые тела, стыдливо опущенные в землю глаза и согнутые спины.
- Снять ботинки!
Дует резкий северный ветер, а пленники стоят голые, босиком на снегу. Их тела покрылись мурашками.
- В душ! Шнель! Шнель!
В низкое каменное помещение с парой сотен кранов втиснулась лишь половина. У стены, где не было кранов, стояли охранники. Они показывали друг другу наиболее красивых женщин и похотливо хихикали. Время от времени раздавался свист кнута, со снайперской точностью опускающегося на цель: грудь женщины или половой орган мужчины. Отчаянный крик боли заглушался звериным хохотом палачей.
- Сушиться!
Воду выключили. Заключенные ждали.
- Я кому сказал? Сушиться! Что, думаете, сотня хорошеньких горничных принесет вам полотенца? На улицу! Ветер быстро вас обсушит!
Стуча зубами, пленники выходят из душевой, туда заходит новая партия. Голых людей повели к следующему зданию. Там их уже ожидали десять уголовников с зелеными треугольниками. Сотня уколов - и на левой руке пленников появляется номер. Каждый укол - маленькая ранка! Операция производится молниеносно. Натренированные мастера не уступают в скорости швейной машинке. В ранки втерли индийские чернила. Вот и готово клеймо, которое не исчезнет до самой смерти. Эту процедуру закончили к полудню.
Поступил следующий приказ:
- К парикмахеру - специалисту по "освенцимской" стрижке. Марш! Марш, бегом!
Но изголодавшиеся, изможденные люди, окоченевшие от холода, не в состоянии сдвинуться с места. Так думали они. У охранников было иное мнение.
- Бегом! Шнель! Шнель!
На передних обрушился шквал ударов. В ход пошли кнуты и дубинки. Пинали тяжелыми сапогами. И они двинулись, двинулись, едва волоча ноги. Кто-то упал, на него второй, третий. Образовалась куча барахтающихся тел, а вокруг нее, нещадно колотя по чему попало, носились охранники. Упавшие быстро разукрасились синяками, шишками и рваными ранами. Кричали избиваемые, орали немцы.
- Встать! Проклятое дерьмо, бегом к парикмахеру! Шнель! Шнель!
И пленники пошли, шатаясь, с огромным трудом передвигая окоченевшие ноги по снегу, не в силах унять дрожь.
- О, это бесчеловечно,- задыхаясь, прошептал Януш.
- Смотри!- оборвал его Генек. - Смотри, и запоминай все! Все! Это будет питать нашу ненависть! Даст силы бежать. Мы должны рассказать обо всем людям.
До "парикмахерской" было всего сто метров, но несколько человек не дошли до нее. Их голые трупы остались лежать на снегу. Эсэсовцы, улыбаясь, курили сигареты.
В "парикмахерской" "клиентов" встретили все те же "зеленые треугольники". Инструменты у "мастеров" были самые примитивные - допотопные машинки.
Брили не только голову, на всем теле не должно было остаться ни одного волоска. Женщин тоже подвергали этой процедуре. Довольно упитанные "мастера" развлекались, позволяя себе непристойные жесты, а несчастные пленницы с искаженными от ужаса лицами вынуждены были все сносить.
Одна попробовала сопротивляться, но через минуту упала с лицом, превращенным в кровавую маску.
Рос страх, росла и ненависть. Но то, что они уже пережили, были лишь цветочки. После бритья пленных снова выгнали на улицу. Женщин отделили и, голых, погнали в другой блок. В 1942 году в Биркенау были мужские и женские блоки. Позже, когда лагерь стал быстро расти, там содержались только мужчины.
Мужчин повели к "портному". Они получили трусы, нижнюю рубашку из грубого материала и русскую военную форму. На спинах гимнастерок были нашиты буквы "kz" или крест, костюм дополняла шапка в голубую и белую полоску.
Им приказали написать на куске белой тряпки свои номера, а на красном треугольнике - начальную букву своей национальности. Все написали букву "П". В этой группе были только поляки. На это занятие ушел целый час времени, так как чернильниц не хватало, а охранники приходили в бешенство, если номер был написал нечетко. Номера и треугольники пришили к одежде.
На сторожевых башнях давно уже зажглись огни, а пленников еще не кормили. Их палачи исчезали по очереди и возвращались с кусками колбасы и хлеба.
Старший по лагерю прошелся вдоль рядов.
- Как стоите?!- заорал он. - Да вы совершенно не воспитаны! У вас нет элементарного понятия о приличиях! Вы просто безнравственные вонючие скоты!