- Да, мой друг, я слушаю,- снисходительно усмехнулся Брамберг.
- Всякий раз, когда я остаюсь дома в субботу и воскресенье, я чувствую себя... - Стефан нарочно говорил сбивчиво, робко, отводя взор в сторону. - Я чувствую себя... не в своей тарелке. Ведь я здесь третий лишний, только мешаю вам. Ванда любит вас, господин Брамберг, и мне тяжело, что здесь, в моем доме...
Ванда встала и начала бесцельно переставлять вещи на комоде.
Стефан смотрел на улицу: на смену весне уже шло лето.
- Ну?- спросил Брамберг нетерпеливо.
- Для всех нас было бы лучше, если бы меня в эти дни не было дома. Я думаю...
- Что ты думаешь?
- Если бы у меня были документы, с которыми я мог бы ездить по стране... Я не знаю, какие... Чтобы меня не задерживала полиция. Я так мало знаю Польшу и всю жизнь мечтал попутешествовать, посмотреть большие города Варшаву, Лодзь. Я бы уезжал в субботу рано утром и возвращался в воскресенье поздно вечером.
- Замечательно, мой друг!- воскликнул обрадованный Брамберг.
Стефан почувствовал, с каким презрением относится к нему немец, и задохнулся от ненависти. Но ничего! Придет время, и он сполна рассчитается с этой мерзкой тушей. Настанет день, и он избавится от старой личины, как теперь избавился от страха. Казимир вернул ему настоящее удостоверение, но он порвал его, а вместе с ним разорвал оковы трусости и почувствовал себя окончательно свободным. Теперь он всегда предъявлял поддельный документ, с каждым днем обретая непоколебимую уверенность в своем полном освобождении.
Голос немца слышался как бы издалека:
- Я сделаю все необходимое. Ты получишь удостоверение и сможешь беспрепятственно ездить по всей Польше. Кроме того, я дам тебе справку из тайной полиции. Никто не осмелится задержать тебя. Я очень рад, что ты все понимаешь. Мне тоже не особенно приятно появляться здесь в присутствии супруга.
- А не могли бы вы давать мне время от времени табак? - униженно клянчил Стефан. - Или еще что-нибудь, имеющее ценность на черном рынке. Ведь мне надо платить за билеты e за ночлег.
- Да, да, я все сделаю для тебя,- ответил Брамберг.
Перспектива проводить наедине с красавицей Вандой все воскресенья и субботние вечера подействовала на него возбуждающе.
- Идем,- сказал Эрих Ванде, и они заторопились в спальню.
Стефан проводил их взглядом, услышал, как скрипнула сначала четвертая, потом одиннадцатая ступенька лестницы, ведущей наверх, и посмотрел на свои руки, сжатые в кулаки. Он хитро улыбнулся, довольный достигнутым, и при мысли о том, что происходит в спальне, сплюнул.
Эрих и Ванда стояли у кровати. Немец с чувством собственника обнял хрупкую красавицу.
- Ну и ничтожество твой муженек, дорогая. Не удивительно, что ты полюбила такого сильного парня, как я,- бахвалился Брамберг, от которого разило потом.
- Принеси еще какую-нибудь красивую вещицу,- ластилась к нему Ванда, хотя у нее шкаф и так уже ломился от модной одежды и дорогого белья. На туалетном столике стояли флаконы духов, валялись карандаши для бровей и губная помада из Парижа. Хватало у нее и драгоценностей, отобранных у евреек, замученных в Освенциме.
- У тебя уже есть колье, золотые серьги, кольца с сапфирами и бриллиантами. Ты становишься жадной, дорогая. Иногда мне кажется, что ты любишь меня только за подарки.
- Не говори глупостей, Эрих,- ответила Ванда.
Теперь она уже хорошо говорила по-немецки, польский же был у нее не в ходу. Со Стефаном она совсем не разговаривала, соседей избегала.
- Я хочу быть нарядной, чтобы ты мог любоваться мной. Мне нужны золотые часики,- шептала она. - О Эрих, я буду очень, очень благодарна тебе!
Не спеша она расстегнула пеньюар и прижалась к нему, чувствуя, как в нем пробуждается зверь. Возбужденный, страшный, но беспомощный перед ее рафинированной развращенностью.
- Хорошо, принесу,- пообещал он, сдаваясь.
В воскресенье вечером, когда на улице стемнело и на небе появились звезды, Стефан сидел на кухне, не зажигая света. Он услышал, как отъехала машина Эриха, вынес из кладовой матрац и отнес его в маленькую каморку рядом с кухней. Уже несколько месяцев он не пользовался тем, что оставалось ему от немца, и спал внизу, стыдясь необходимости греться теплом, полученным в уплату за грех его распутной жены.
Он лег и задумался над планом Януша. Неожиданно отворилась дверь и к нему вошла Ванда.
- Стефан,- сказала она.
- Что?- ответил он удивленно.
- Почему ты не приходишь ко мне?
В желтоватом лунном свете она казалась удивительно красивой. Кроваво-красный пеньюар подчеркивал черноту ее волос, теплоту бронзовой кожи, волнующие формы изящной фигуры.
- Оставь меня в покое,- ответил холодно Стефан. - Я хочу спать.
- Зачем все превращать в трагедию?- продолжала она.
Теперь, потеряв Стефана, Ванда стала часто думать о нем. Ей не хватало почтительного уважения, с которым он относился к своей красавице жене, его робких нежных ласк, возвышенной любви. Все это она презирала, когда отдавалась ему без желания. Сейчас ей хотелось снова вернуть внимание мягкого и доброго Стефана. Эрих обращался с ней как господин и повелитель, грубо подчиняя своей необузданной страсти.
- Не придавай значения всей этой истории с Эрихом, - продолжала она вкрадчиво. - Надо же на что-то жить. Ты избавлен от принудительных работ в Германии, у нас есть продукты. Хватает и одежды. Всю зиму мы прожили в тепле.
- Оставь меня,- повторил Стефан устало. Он был рад, что может без волнения смотреть на ее красивую фигуру, освещенную луной.
- Когда я выходила за тебя замуж,- не унималась Ванда,- я видела, что ты образован. Я думала, что ты богат. Богатство - моя мечта. Мне хотелось иметь кольца, браслеты, дорогие духи, роскошное белье. Ты дал мне лишь прикрытую бедность. А теперь взгляни...
Она сбросила пеньюар. Драгоценности заискрились на ее бархатной коже.
- Теперь у меня есть все. Но мне недостает тебя,- прошептала Ванда. - Я хочу быть твоей дорогой женушкой, Стефан. Будем наслаждаться жизнью и смеяться по ночам над Эрихом. Пусть он платит за то, чтобы я могла быть твоей милой женой. Ты неплохо придумал с этими поездками. В твое отсутствие я смогу совсем прибрать его к рукам. Ведь он достанет все, что хочешь.