- Моя жена живет с немцем,- сгорая от стыда, начал Стефан. - Я был трусом, молча терпел и жрал вместе с ней то, что приносил этот шкоп. Затем...
И он рассказал все.
Суровое лицо ксендза выражало сочувствие. Он с жалостью поглядывал на Стефана.
- Садись. Давай выпьем. У меня есть немного водки. Довоенной.
- Не могу. Нет времени. Я должен уехать чуть свет. А у Ливерской тоже, может быть, придется рассказать все с самого начала.
- Если они не натравят на тебя собак,- задумчиво проговорил ксендз. - Я пойду с тобой. Так будет вернее. После расстрела мужа Ливерская слегка помешалась. Да и по деревне тебе сейчас не пройти. Недавно кто-то перерезал здесь телефонный кабель, и теперь после десяти вечера появляться на улице запрещено. Расстреливают на месте. А сейчас уже десять. Подожди, я надену рясу. Если нас задержат, я скажу, что иду соборовать старуху Ливерскую.
- А я?
- Но ведь у тебя есть справка из тайной полиции?
- Да, но может показаться странным, что агент тайной полиции вместе с ксендзом идет к умирающей. А что если я надену отихарь?
- Хорошо.
Ксендз постучал в дверь. С громким лаем собака набросилась на пришедших, даже в темноте было видно, как блестят ее зубы.
- Кто там?- спросили за дверью.
Голос был мягкий и грустный.
- Это я, ксендз. Вам придется ответить за то, что ваша собака чуть не разорвала меня в клочья.
Дверь открылась, и Стефан вслед за ксендзом вошел в большую квадратную комнату.
В углу на кровати лежала высохшая, как щепка, женщина с пустым, отсутствующим взглядом. В комнате находилась также девушка с чистым, приятным, но усталым лицом.
- Это друг, Анна,- сказал ей ксендз. - Он принес тебе весточку от Казимира.
- От Казимира?- переспросила девушка, недоверчиво взглянув на Стефана.
- Ему можно верить,- добавил ксендз. - Я говорил с ним.
- Вы видели Казимира?- спросила Анна дрогнувшим голосом.
Она подошла к Стефану.
"Как чиста эта простая крестьянка с грубыми руками. На ней заштопанные чулки и деревянные башмаки. Как она верна Казимиру", - подумал Стефан, у которого сжалось сердце при мысли, что именно этих качеств и не хватает его красавице жене.
- Он жив!- в волнении произнесла Анна. - Казимир жив?!
- О ком вы говорите?- раздался с кровати слабый голос.
- Мама, успокойтесь! Успокойтесь!- бросилась к ней Анна.
- Вы говорите о Казимире Полчанском, - сказала больная. - Будь он проклят! Я проклинаю его. Это он убил моего мужа!
- Мама, не надо! Казимир будет отцом моих детей! Отцом ваших внуков! Не он, а шкопы убили отца!
- Я проклинаю Казимира Полчанского! - повторила старая женщина, медленно поднимаясь с кровати. - Если ты думаешь о Казимире Полчанском, будь проклята и ты. Пусть дети твои подохнут в чреве твоем...
- Уйдите,- шепнул быстро ксендз. - Я успокою ее.
Опечаленная Анна взяла Стефана за руку и увела его в другую комнату. Завесив окно, она зажгла свечу.
- У нас только одна лампа и так мало керосина, - извинилась она и разрыдалась. - Простите меня. Но я никогда еще не говорила с Казимиром. Мы даже ни разу не поздоровались за руку. И все же я так с ним связана, будто ношу его ребенка под сердцем. Я знала, что он жив, чувствовала, но боялась верить. Мне кажется, что, если бы он умер, я умерла бы в ту же самую минуту.
- Он в Освенциме, но хочет бежать и вернуться к вам.
- В Освенциме?- Она задрожала. - Правда ли все то, что рассказывают об этом лагере?
- Он готовится к побегу,- уклонился от ответа Стефан. - У него там есть три друга. Хорошие ребята. Они задумали бежать вместе. Я помогаю им. Но потребуются фальшивые документы, а для этого нужно иметь фотографии. Казимир сказал, что единственная его карточка у вас.
- Больше у меня нет ничего в память о нем,- прошептала Анна.
- Но она поможет вам вернуть живого Казимира,- настаивал Стефан.
- Хорошо!- сказала Анна, вытерла слезы, но вдруг снова разрыдалась.
- Невероятно, что я так люблю его,- смеясь и плача, говорила она. Ведь я даже не знаю, как звучит его голос.
Она подала ему карточку, которая всегда была при ней.
- Вам, наверное, смешно, что я носила фотографию у сердца? - спросила Анна.
- Вы такая хорошая,- ответил ей Стефан, у которого комок подступил к горлу.
Он был растроган тем, что есть еще на свете такие женщины...
- Разрешите поцеловать вам-руку.
- Ну что вы,- смутилась Анна и спрятала руки за спину.
- Я скажу Казимиру, что у него очень красивая невеста,- сказал Стефан. - Что она верна ему и с нетерпением ждет его возвращения.
- Скажите, что я люблю его. Люблю всем сердцем. Всегда думаю о нем. Пусть возвращается как можно скорее.
- Побег намечен на первое мая следующего года.
- Как еще долго!- побледнела Анна. - Сейчас только июль.
- Я должен побывать в семьях других товарищей. Нужны карточки. Ведь в лагере не сфотографируешься. К маю вы и ваша матушка должны скрыться. Иначе, если немцы пронюхали о вашей помолвке, могут схватить и вас.
- На площади, когда убили моего отца, я крикнула Казимиру, что люблю его. Все слыхали...
- У вас есть где укрыться?
- Скажите ему, что мы уйдем в лес, к партизанам. Казимир найдет. Он хорошо знает лес. Я предупрежу партизан, и его встретят. Скажите ему, что я люблю и жду его.
Они вернулись в большую комнату. Больная горячо молилась. Ксендз сидел у ее кровати.
- Господи, прости мне грехи мои! И прокляни меня, господи, если я буду ненавидеть людей,- услыхал Стефан и, пораженный, посмотрел на ксендза.
Тот улыбнулся.
- Это моя профессия,- шепнул он. - Ты готов?
- Да.
- Тогда пошли. Переночуешь у меня. .
- Может, он переночует здесь?- вмешалась Анна. - Я лягу с мамой.
- Нет! Сюда я пришел со служкой, со служкой и вернусь,- сказал ксендз. - Крепись, Анна, на днях зайду к твоей матушке еще раз.
- Скажите ему, что я думаю о нем постоянно, скажите, что я буду считать дни... Скажите...
- Прости мне грехи мои, господи,- молилась больная. - Пусть я буду гореть в вечном огне, если позволю ненависти овладеть моим сердцем.
Собака не тявкнула, когда двое мужчин в белых рясах прошли мимо. Может быть, и она чувствовала, что они принесли в этот печальный дом надежду.
Глава 7.
ШТРАФНИКИ
Генеку Гжесло пришлось познакомиться с одиннадцатым блоком, одиночным бункером и штрафной командой. Всего лишь раз не справился он со своим горячим характером и ударил немца. Только чудо спасло его от расправы на месте. Это случилось в карьере. В тот день Генек работал без друзей. Тадеуш и Казимир были направлены в другую команду. Иначе они удержали бы его от опрометчивого поступка.