И это соответствовало истине.
Франек не сказал только, что туда его направило командование сил Сопротивления. Он был одним из тех, кто снимал фильм в лагере и выносил из лагеря фотографии и документы.
- Наш долг,- начал офицер на полтона ниже.
Он сменил гнев на милость, увидев, как уверенно держится Франеж. Может, у этого вонючего поляка есть влиятельные друзья в CN?
- Я считаю неправильным, что вы стрижете своих друзей под одну гребенку с остальными,- сказал Франек недовольно. - Поляки и так косятся на нас за то, что мы вам симпатизируем, а тут еще вы врываетесь в дом как бешеные,- и он шагнул в сторону и освободил вход: - Ну так и выполняйте свой долг, черт вас подери!
Собаки остервенело рвались с поводков, скаля свои клыки. Каждая из них перегрызла горло не одному пленнику.
Франек вздрогнул, подумав об этом.
- Видишь, что с собаками,- сказал офицер подозрительно. - Ты грубоват, приятель. Собаки что-то учуяли...
- Я же сказал, что работаю в Освенциме,- ответил со злостью Франек. Неужели непонятно, что я весь пропитался лагерной вонью. Поэтому они и лают. Эти стервы всегда лают! Я их знаю!
- Ну-ка, покажи документы,- сказал офицер не очень решительно.
Он посмотрел пропуск, который ему протянул франек. Офицеру доводилось слышать рассказы о поляках, которые служат в тайной полиции. Надо быть осторожней. За ошибку можно угодить в Россию, а там сейчас не очень сладко.
- Я должен выполнить свой долг. - Эта фраза звучала уже как извинение.
Франек угадывал мысли немца. Какое счастье, что он взял нужный тон! Если немцы ворвутся в дом с собаками, это может плохо кончиться и для тех, кто сидит под корзинами, и для него с семьей.
- Неужели все эти парни с собаками должны войти в дом?- грубо спросил он.
Офицер что-то сказал солдатам, вместе с ним в дом вошел только один. Офицер был вооружен только револьвером, а солдат в полной форме, с винтовкой с примкнутым штыком. Они прошли в столовую, не обратив внимания на женщин, занимавшихся своими делами. Осматривая дом, немцы заглядывали в шкафы и под кровати, затем забрались на чердак. Франек благодарил бога, что прошлой ночью успел закопать в саду арестантскую одежду беглецов. А Генек еще возражал.
Он хотел сохранить свой костюм на память и мечтал, одевшись в него, напасть вместе с партизанами на немцев. Но Франек не поддался уговорам.
- Вы не заглянули в подвал,- сказал он холодно, когда немцы вернулись в столовую. Он видел, что офицер посмотрел на дверь, ведущую в подвал, и надеялся, что немцы не пойдут туда, раз он сам подсказывает им.
- Да! Конечно!- ответил офицер, к большому огорчению Франека, у которого тошнота подступила к горлу, когда он увидел, что немцы спускаются вниз, и представил себе, как две пары пытливых глаз оглядывают большую кучу свеклы.
- Надо бы разворошить свеклу,- заметил офицер, Отличное укрытие.
Франек рассмеялся и страшно удивился тому, что все вышло естественно. Он подумал, что чувствуют сейчас товарищи, сидящие под свеклой.
- Если они забрались туда, то давно уже задохнулись, - безразличным тоном сказал он. А у самого сжалось сердце, когда он увидел, что солдат изо всех сил всадил штык в свеклу, но сумел пробить только одну и удивленно показал штык с насаженной свеклой офицеру.
- Не будь ослом!- рявкнул тот и пошел из подвала.
Франек с трудом подавил вздох облегчения.
- Хорошо!- сказал офицер уже в коридор;- Если услышишь об этих бандитах...
- Сюда они не придут. Этот дом известен среди поляков, как дом друзей немцев. Они, наверное, уже давно в лесу.
Франек проводил немцев. Увидев его, собаки опять стали яростно рваться с поводков.
- Надеюсь, что ваши не заявятся сюда еще раз, сказал Франек. - Вы знаете поляков. Они мне прохода не дадут за то, что мои собственные друзья так обращаются со мной...
- Нет, не придут! Мы работаем аккуратно и не настолько глупы, чтобы обыскивать один дом несколько раз. Ты, конечно, прав. Эти крысы забрались уже далеко в лес. Ты где работаешь в Освенциме?
- Побывал везде - помогал строить новый крематорий, был надсмотрщиком в команде, сносящей деревни, и в карьере.
- И слушаются вас эти мерзавцы?
- Если не слушаются, мы даем им в морду,- ответил Франек.
- Отлично,- остался доволен офицер. - Если бы все поляки были такими, как ты, можно было бы и не уничтожать их.
Щелкнув каблуками, он распрощался с Франеком.
Франек проводил их взглядом, выругался с облегчением, запер дверь и спустился вместе с женой и дочерью в подвал.
Они разбросали свеклу. Показались потные, красные лица друзей.
Стефан и Сабина, взявшись за руки, смотрели друг на друга.
- Я так испугалась за тебя,- нарушила она тишину.
Франек кашлянул, молодые люди разошлись в разные стороны. Пожатие рук было единственным проявлением любви, которое они могли себе позволить.
- Вы слышали, что говорил шкоп?- спросил Франек.
- У меня сердце так билось в груди, что я боялся, как бы не запрыгала свекла,- засмеялся Януш.
- Я держал револьвер наготове,- сурово промолвил Генек,- больше живым они меня не возьмут.
- Мы больше не можем злоупотреблять вашим гостеприимством, - сказал Януш. - Если бы они нашли нас, то вам тоже плохо пришлось бы.
- Сейчас более безопасного места вам не найти, возразил Франек. - Шкопы сюда уже не придут. Вы пробудете здесь по крайней мере недели две, пока все стихнет, к тому времени у вас отрастут волосы. Я нашел фотографа, он сделает карточку Тадеушу. Надо и ему сделать документ...
- Если бы вас здесь не было, я бы сдался,- сказал Тадеуш. - Мой побег проявление трусости!
Он смотрел на Стефана и Сабину и страдал от тоски по Ядвиге.
- Мне кажется, что я бросил ее на произвол судьбы.
- Да замолчи ты,- оборвал его Генек.
- Давайте поедим. Я умираю от голода. Пропали все запасы Франека с черного рынка, если мы пробудем здесь две недели.
Через три недели они простились с Франеком и его женой как с родителями, а со Стефаном и Сабиной - как с братом и сестрой.
Они направились в Катовице, считая, что в большом городе безопасней. Оттуда каждый пойдет своим путем. Живя у Франека, Януш сделал несколько фальшивых документов.
Ужасы Освенцима и Бжезинки остались позади.