Лариса легонько потянула мальчика за ухо. Максим открыл один глаз, моргнул, снова закрыл. Начиналась его любимая игра под названием «Пинками в детский сад».
– Симка, не зли маму.
Мальчишка открыл другой глаз.
– А ты купишь мне вечером Бэтмена?
– Если не встанешь, я Бэтмена сделаю из тебя самого!
Максим нехотя стал выползать из-под одеяла.
– Вот умничка.
Лариса пошла в кухню. Электрический чайник уже закипал, на столе стояла тарелка с бутербродами и миска манной каши. На завтрак в садик они, как всегда не успевали, приходилось кормиться дома. Впрочем, домашнюю кашу пятилетний сорванец жаловал не больше, чем детсадовскую, и сейчас Ларису ожидала еще одна перебранка – одна из тех, что иной раз доводили ее до нервного срыва.
– Максим, ты идешь умываться?
– Да-а, иду-у.
Маленькая тень переместилась из детской комнаты в ванную. После нескольких секунд мелодичного журчания, смешанного с зеванием, свирепо гавкнул сливной бачок унитаза. Потом полилась вода из крана. Несмотря на ранний нигилизм, малыш умывался сам и чистил зубы без напоминаний. Вероятно, самостоятельности он учился у мамы, которая уже не первый год наглядно демонстрировала, каково обходится без поддержки. Иногда Лариса ловила его за возней с молотком – Максим пытался что-то починить, предварительно сломав. Когда после очередного вывода из строя какого-то аппарата Лариса сделала ему замечание, мальчишка вскинул руку в театральном жесте и рявкнул: «А кто будет чинить? Пушкин, что ли?! Или папа?».
С манной кашей Максимка сегодня управлялся особенно долго. Лариса успела помыть посуду, заправить постель и вынести мусор, а парень все еще ковырялся в тарелке.
– Сима, если ты наелся, так и скажи!
– Я наелся.
– Тогда пей чай, он уже остыл.
Максим отодвинул тарелку и схватился маленькой ручонкой за самый большой бутерброд. В этот момент в дверь позвонили.
– Ой! – вырвалось у Ларисы. В такой ранний час их никогда не навещали. Даже соседка Люба, прежде чем завалиться в гости, предварительно звонила по телефону. Кто это может быть?
Лариса, увидев на лице сына вопросительно-настороженное выражение, подмигнула ему и направилась в прихожую. Заглянув в глазок двери, она никого не увидела. Едва она успела подумать, что звонок просто среагировал на помехи в сети (такое у нее иногда случалось), как позвонили снова.
По старой привычке – не раздумывая – Лариса открыла дверь.
– При-и-вет!
Она отшатнулась. На пороге, привалившись к косяку, стоял плечистый гигант в безрукавке и синих спортивных штанах.
– Привет, – выдавила Лариса. – Чего так рано?
– Разбудил? Извини. В квартиру-то пустишь?
Лариса крепче взялась за дверь, оставив только небольшой проем, чтобы можно было разговаривать.
– Извини, Володя, некогда. Сына в садик собираю. Что ты хотел?
Мужчина поцокал языком.
– Даже по старой дружбе?
Лариса побледнела.
– По какой дружбе? Это ты с Игорем дружил, а я с вами не выпивала.
– Да ладно, я не настаиваю. – Визитер отодвинулся от косяка, сунул руки в маленькие карманы штанов. – Я просто зашел тебя проведать, узнать, как вы тут. Игорь скоро уже приедет, знаешь?
Лариса стала уже не просто бледной, она похолодела.
– Знаю. Всё у тебя?
– Ага.
– Ну, тогда еще раз извини, мне надо собираться. Если увидишь Игоря первым, можешь передать, что у нас с Максимом все в порядке.
– Лады. Пока!
Он отправился восвояси, насвистывая какую-то блатную гадость. Лариса захлопнула дверь – пожалуй, громче, чем обычно.
– Мама! – позвал из кухни сынишка. – Кто там?
– Никто, – произнесла Лариса, вытирая повлажневшие глаза. – Это дяденька… дяденька из ЖЭКа.
Вездесущий Кирилл Обухов в это самое время находился за сотни километров от города – в соседней области, в маленьком районном центре под романтичным названием Семеновка. Он вышагивал по разливочному цеху со странным выражением лица. Рядом семенил главный технолог, маленький лысоватый грибок в засаленном костюме, и что-то пытался прокричать директору на ухо, но уже тысячная по счету попытка обернулась полным провалом: «странное выражение лица» босса настолько его пугало, что, едва раскрыв рот, мужичок тут же его закрывал.
Нельзя сказать, что Кирилл Обухов был деспотичным директором. Не тянул он и на злюку, беспричинно срывающуюся на подчиненных. Однако и назвать его добряком, несмотря на приличную комплекцию, никто не решался. Все толстяки добрые? Ха-ха, только не те, что владеют ликероводочным производством!
Остановившись перед одним из секторов разливочной линии, Кирилл поднял руку с вытянутым указательным пальцем.