И произнеся все это вслух, Орион поняла, что информации было не так уж и много. Но она рассказала достаточно подробностей, из-за которых оба следователя были белее белого. Но ничего особенного, что могло бы им помочь.
Какими бы непродуманными не были действия Тварей — по крайней мере, она так считала в начале, — у них имелись меры предосторожности. Теперь она поняла, почему их привратниками были двое деревенщин. Ведь если вдруг случится худшее, если кто-то проведет расследование, если кто-то сбежит из Клетки, они станут лишь двумя бывшими уголовниками, слишком глупыми, чтобы придумать какой-то сложный план по удержанию девочек. Просто им повезло, вот и все.
Настоящие монстры были в масках. Они никогда их не снимали. Никогда не выдавали своих татуировок или шрамов. Ни разу никто не попался — никто, кроме Боба. Так что, ничто из сказанного Орион не поможет поймать преступников.
Позже всех девушек снова собрали в комнате ожидания. Ни на ком не было наручников, и им не зачитывали права, поэтому Орион предположила, что их не обвинят в убийстве Второй твари. Вероятно, округ Кларк не хотел, чтобы эта история попала в национальные новости.
— Та-а-ак, что теперь? — спросила Жаклин, как только села в кресло.
Орион понимала, что та хотела казаться беззаботной, легкомысленной, но что-то было в ее голосе. Надломленность.
Орион знала это, потому что чувствовала, как та же самая надломленность пульсировала у нее внутри.
Они провели так много лет в размышлениях, мечтая о побеге, и никогда не догадывались, что на свободе окажется другой вид кошмара. Бесконечные вопросы. Люди, которых ты когда-то знал. Родители, которые теперь стали чужими.
А для Жаклин и Орион — настоящая реальность. Бездна.
Никакой семьи, о которой можно было бы говорить.
Никаких вещей, кроме дешевых толстовок и шрамов на душе.
Их объявили мертвыми?
А разве сейчас они были живы? Она была человеком или просто еще одной статистикой?
Орион не чувствовала себя человеком.
Мэддокс откашлялся, отрывая взгляд от Орион. Она смотрела на стену над его головой.
— Останетесь в гостинице до конца недели, — объяснил он. — Нам, скорее всего, придется провести еще несколько допросов. И так как мистер Дель Рио все еще в бегах, вы останетесь под нашим наблюдением, пока мы его не поймаем. Рядом с вами всегда будет много полицейских…
Он замолчал.
— А что потом? — спросила Жаклин. — Мы получим еще одну партию одежды из «Уолмарта», хлопок по спине и пожелание всего наилучшего? Или появиться тот мудак, которого мы упустили, и закончит то, что начал? — в ее голосе звучал гнев. Ярость. Ненависть. Не на самого Мэддокса, но жизнь не имела воплощения в человеке, и она не знала, кого обвинить, во всяком случае, в этой комнате. Так что он был такой же хорошей мишенью, как и любой другой.
— Для вас, девушки, уже открыли сбор на «GoFundMe»*, — вмешался Эрик спокойным голосом.
Он прочел замешательство на их лицах и продолжил:
— Это новый способ сбора средств в Интернете, когда люди объединяются и собирают деньги на какое-то общее дело, — объяснил он. — Вам уже многие хотят помочь, присылают все, что могут. О вас хорошо позаботятся. Как я уже говорил, в будущем округ будет работать над тем, чтобы вы хорошо освоились.
Орион закатила глаза, даже не пытаясь проглотить насмешку.
— На какое-то общее дело. — Она не сформулировала это как вопрос. И после этого больше ничего не сказала. Слова просто повисли в воздухе. Обвиняющие. Может быть, даже предупреждающие.
— Ваша история нашла отклик у людей, — сказал Эрик, тщательно следя за своим тоном и выражением лица.
Этот мужчина уже понял, как нужно общаться с каждой из девушек. С Шелби — нежно, без особого зрительного контакта. Слегка покорно и умиротворенно с Жаклин. Сильно и уверенно с Орион.
— Для вас это новый мир, — продолжал он. — Мир, в котором такие новости… живут сами по себе. Мы связаны больше, чем вы думаете, — он кивнул в сторону Орион и Жаклин. — В наши дни новости распространяются, как лесной пожар. Люди будут очарованы вами. Они захотят помочь всем, чем смогут. Они захотят вас увидеть. Репортеры, как сегодня, последуют за вами, — он взглянул на Шелби. — Я говорю это не для того, чтобы напугать, просто хочу, чтобы вы знали, что вас не забудут. Есть так много людей, которые поддержат вас на этом переходном этапе.
Переходный этап. Орион усмехнулась, но прикусила язык.
Больше похоже на кошмар.
***
— Ри… Орион, можно поговорить с тобой? — спросил Мэддокс после того, как объявили, что допросы на сегодня закончены.
Шелби уже ушла. Ее родители, наверное, ждали у двери, как делали это весь день.
Жаклин держалась позади, ничего не говоря, но Орион чувствовала, что та близка к тому, чтобы сломаться. Или, может быть, это Орион себя так ощущала. Может быть, Жаклин не ушла далеко от нее, потому что ей нужен был кто-то. Или это было просто потому, что никто их не ждал снаружи. Некому было их пожалеть или даже порадовать. Их было только двое друг у друга.
Взгляд Мэддокса метнулся к Жаклин.
— Наедине.
Спина Жаклин выпрямилась, и Орион поняла, что та сейчас будет стоять на своем. Но было что-то за этим упрямым, агрессивным блеском в глазах Жаклин. Тень. Призрак прошлого. Что-то, благодаря чему, они знали, что происходит, когда перечишь мужчинам. Никакая логика не прогоняла эту тень, даже учитывая, что теперь они спаслись, что этот мужчина не причинит им вреда, что они были в безопасности.
Безопасность была ничем иным, как ложью, состоящей из нескольких букв.
— Все в порядке, Жак, — сказала Орион, держа ее за руку, успокаивая.
Жаклин прищурилась. Орион не понимала, делала ли она это игриво — потому что эта ситуация забавляла ее — или агрессивно, потому что она не доверяла ни одному мужчине и, наверное, никогда больше не будет доверять.
Может быть, это было, и то и другое.
Орион начала скучать по жесткой, независимой позиции Жаклин в ту секунду, когда за ней закрылась дверь, и они остались вдвоем с Мэддоксом в переговорной.
Если она и думала, что в комнате для допросов было душно, то это было ничто по сравнению с тем местом, где они находились сейчас. Она вздернула подбородок, изображая уверенность. Она никогда не оставалась одна в комнате с мужчиной, который не собирался насиловать и мучить ее. И она боялась.
Мэддокс откашлялся, встретившись с ней взглядом. Он изо всех сил старался смягчиться, она это видела. Выглядеть ничтожным, неопасным. Но для Мэддокса Новака было физически невозможно стать безобидным. Даже если при нем не было пистолета и значка. Или роста и мускул. Все, что ему было нужно — эти глаза, в которых таились призраки.
— Я… — он замолчал, сорвавшись на этой единственной букве. Откашлялся, попробовал еще раз и снова запнулся.
Орион наблюдала, не пытаясь ему помочь, не пытаясь продолжить разговор, чтобы облегчить ему задачу. У нее не было желания помогать мужчинам до конца своих дней.
Он вытер глаз, из которого побежала слеза.
Ее поразило это проявление эмоций. Она больше не знала этого человека, так что он мог с возрастом стать более впечатлительным, но она думала иначе. Копы долго не протянут, если будут плакать от ужасов этого мира.
И это плохо, если честно.
— Я не знаю, что сказать, — признался он, прерывая ход ее мыслей.
Он провел рукой по волосам. Он не был похож на профессионального, одаренного детектива, который проводит расследование. Он больше походил на того парня, которого она целовала на крыльце много лет назад.
Орион пожала плечами — тщетная попытка стряхнуть воспоминания, как капли дождя.