Затем они отъехали от бара.
Сначала поездка была тихой, в основном потому, что Орион пыталась сориентироваться. Она никогда по-настоящему не напивалась раньше, пить водку рядом с мертвым телом Жаклин не считалось. По крайней мере, она не чувствовала себя пьяной. Не так, как сейчас, когда события расплывались в памяти по мере того, как они происходили. Жизнь в замедленной съемке. Ее желудок скрутило.
Это было слишком похоже на ощущения от наркотиков, которые ей вкалывали. Орион ненавидела это. Сидеть в машине в тишине все ухудшало. Неизбежно. Мэддокс был единственной причиной, по которой она не сходила сейчас с ума.
На ее лодыжке не было цепи. Ни пустоты в животе, ни боли между ног – ничего этого нет. С Мэддоксом она в безопасности.
— Я сдала экзамен на права, — неубедительно сказала Орион.
По крайней мере, теперь она говорила внятно.
Мэддокс не отрывал глаз от дороги.
— Я так и думал, — слова были короткими, отрывистыми, но в них чувствовался какой-то сухой юмор. Ни капли той сдержанной ярости, с которой он разговаривал с Эйприл.
Конечно, нет. Он не мог грубо разговаривать с бедной маленькой жертвой.
Между ними снова воцарилось неловкое молчание. Даже при том, что было темно, она могла разглядеть профиль Мэддокса. Сильная челюсть, слегка искривлённый нос. Раньше был не такой. Неужели он сломал его, играя в футбол? Или подрался из-за девушки? Пытался арестовать пьяного?
Она хотела спросить, почему у него теперь кривой нос. Какой была его жизнь. Старшая школа. Колледж. Каникулы.
Вопросы, которые не должно быть так чертовски трудно задавать. Но все легкое для Орион было тяжело. Она – эксперт в ужасном, и обыденные вещи были какими-то невозможным.
— Она узнала меня, — сказала Орион еще через несколько минут.
Мэддокс взглянул на нее, но ничего не сказал.
— Она узнала меня из новостей, — продолжила Орион. — Это был дерьмовый поступок, но она не хотела зла. Она молодая. Пьяная. Глупая, — Орион сделала паузу. Оглядываясь назад, хотя и смутно, она поняла, насколько безобидной была та девушка. Теперь мир другой. Люди всегда делали такое дерьмо, фотографировали «знаменитостей»: жили своей жизнью в Интернете. Все было игрой.
Она готовилась к вниманию, которого не хотела. Ей просто нужно было промыть свои щиты, которые она использовала в Клетке, чтобы теперь защищаться в этом мире социальных сетей.
— Она была достаточно взрослой, чтобы пить в баре, — сказал Мэддокс после паузы. — Достаточно взрослая, чтобы знать, бл*дь, как не стоит делать.
— Может быть, — сказала она.
— Определенно, — ответил он. Он взглянул на нее, остановившись на светофоре. Он потянулся к ней, легонько коснулся рукой ее подбородка и синяка на щеке.
Той девушке досталось намного хуже, и Орион следует сейчас быть в наручниках.
Она хотела запечатлеть этот момент, это воспоминание о том, как Мэддокс прикасался к ней там, где уже больно.
— Я чертовски зол, что ты пострадала, — сказал он, отводя руку назад, когда загорелся зеленый свет.
Орион стиснула зубы, проглотив все жестокие реплики, вертевшиеся на кончике ее языка. Потребность выпалить что-нибудь о том, что за это десятилетие ей причинили много боли, была почти непреодолимой.
— Это пустяки.
— Это не пустяк.
— Мэддокс, ничего страшного, — повторила она.
На этот раз он не сопротивлялся ей.
— Мне не нравится, что вы с Эйприл занимаетесь подобным дерьмом, — сказал он. — Вы двое очень важны для меня. А она чертовски безрассудная.
Важны для него.
— Не только она, — сказала Орион. — Как бы тебе ни нравилось думать обо мне как о какой-то хрупкой жертве, легко поддающейся влиянию, у меня есть свобода воли. Если бы я не хотела быть в том баре, меня бы там не было. Если бы я не хотела пить текилу, я бы не пила, — она не смогла сдержать язвительности в своем голосе.
— Я знаю, — мягко сказал Мэддокс, не поддаваясь на приманку. — Я знаю, что у тебя есть полное право делать такое дерьмо. Делать все, что ты захочешь. Но мне это не нравится. И прежде чем ты начнешь спорить со мной, это не из-за того, через что ты прошла, и уж точно не потому, что ты жертва. Это потому, что ты – это ты, Орион.
В его тоне было так много неприкрытых эмоций – текила не смягчила остроты. И она не смогла найти резкого ответа на его слова.
Поэтому она молчала до тех пор, пока он не припарковался на стоянке у ее дома.
— Проводишь меня наверх? — спросила Орион. Или, точнее, текила спросила.
Мэддокс поднял бровь.
— Что случилось с независимой женщиной, которая может сама дойти до своей квартиры? — в его голосе слышалось поддразнивание.
— Она приходит и уходит, — ответила Орион, слегка поддразнивая в ответ.
Она не понимала, что делает. Она знала, что это плохая идея, что это опасно, что она не готова. Но эти вещи уже не казались такими важными, как в прошлом.
Орион злилась. Она злилась на девушку, которая испортила ей вечер. Она злилась из-за того, что не смогла себя контролировать. Она злилась, что эти Твари украли у нее способность хотеть мужчину, не чувствуя себя грязной.
Она просто хотела быть чертовски нормальной.
Она просто хотела, чтобы Мэддокс проводил ее до двери, как будто он был просто парнем, а она – просто девушкой. Что между ними не было десяти лет боли и насилия.
— И как самочувствие у этой сильной, независимой женщины? — спросил Мэддокс, когда они подошли к ее двери.
Он стоял на удобном, почтительном расстоянии. Мэддокс всегда так делал. Уважал ее страхи, всегда джентльмен.
Она не хотела этого, по крайней мере, не сегодня вечером. Поэтому она шагнула вперед. Расстояние между ними больше не было удобным, и это выдергивало все ее страхи из укрытий.
Мэддокс напрягся, но не двинулся с места.
— Орион, — в его тоне было предупреждение. Больше никаких поддразниваний. — Ты пьяна.
Орион моргнула.
— Может быть, — согласилась она. — Но я не настолько пьяна.
— Я не буду использовать тебя в своих интересах.
Ей хотелось закричать от отчаяния.
— Хорошо, тогда я воспользуюсь тобой.
Мэддокс посмотрел на нее, собираясь отодвинуть ее назад. Она поняла это. Он был такой чертовски благородный.
— Все, что я знаю – это боль, — прошептала она, и сами слова были агонией. — Я просто хочу чего-то другого.
Его взгляд был непреклонен. И это другая цепь, которая обвивала ее туже, чем те, в которых она сидела десять лет.
— Тогда я сделаю все, что в моих силах, чтобы научить тебя другому, — его губы коснулись ее губ – на самом деле это был шепот. Призрак поцелуя, похожий на тот, что был тем летним днем давным-давно, но и что-то более темное. Поцелуй, который принадлежал зиме в полночь.
— Ты довольно хороший учитель, — признала она, стараясь говорить ровным голосом, пытаясь прогнать демонов, которые пришли с этим поцелуем.
В его глазах плясали зима и лето.
— Ты мне доверяешь?
Она тяжело вздохнула, слова из прошлого ударили ей в лицо. Доверяла ли она ему? Легко ответить она могла в детстве. Но она больше не была ребенком.
Он больше не был мальчиком.
Он стал опаснее. Он был не только человеком с большими ожиданиями, но и полицейским, способным запереть ее в тюрьму. Он хороший парень. Она играет с огнем.
— Да, — шепотом сказала она, медленнее, чем все прошедшие годы.
========== Глава 16 ==========
Орион приняла решение.
Смерть Жаклин вбила обещание в ее кости. Заставила ее добавить еще одно имя в список людей, покинувших этот мир из-за монстров. Орион оплакивала её по-своему. Тихо всхлипывая в душе. Смотря гребаную «Игру престолов».
Она не ходила на могилу, потому что ее там не было. Кладбища – это просто грязь, кости и надгробия. Ни больше, ни меньше.
Так что да, из-за Жаклин план напомнил о себе.
И Мэддокс этому посодействовал.
То, что она сказала Шелби и Жаклин в ту первую ночь в отеле, не было пустым звуком. Она имела в виду каждое слово. В ту ночь она была бы готова подписать клятву на крови и доказать, что она готова выследить знакомого доктора и заставить заплатить.