- Ира у нас одна ванная комната на всех. Забыла, что ли? Не могла бы ты поторопиться? - снова напомнила я.
- Бесполезно.
- Что? – я резко обернулась.
Макс стоял сзади, облокотившись плечом о стену. В серых глазах понимание. И еще что-то. Но уловить не удается.
- Бесполезно говорю.
Его руки все в какой-то черной мазуте, как и левая щека. Простая клетчатая рубашка поверх майки, спортивные штаны, босые ступни. Слишком долго разглядываю. Нервничаю, когда он рядом. Не объяснить. Даже себе.
- Байк чинил, - равнодушно пояснил он. - Ира сегодня с подружками встречается. Долго еще там торчать будет, - в голосе усталость.
С подружками. Кто бы сомневался. Мог бы и не отпускать. Муж все-таки. Как по мне слишком часто она с этими самыми подружками встречается.
- Мне тоже в город нужно. У меня важные дела. Или прикажешь в умывальнике на кухне помыться?
Я злилась в открытую. Плевать. Накипело. Я не могу явиться к заказчику вся потная и грязная от того что занималась цветником перед домом. Однажды Ира представила меня своим подружкам как домработницу и помощницу по огороду. Они поверили, даже просили приготовить им кофе. Наглость неслыханная!
- Было бы интересно на это посмотреть, - улыбнулся он. – Может, вместе в нем помоемся? Мне тоже нужно.
Он вытянул вперед свои грязные руки, сделал шаг навстречу и гадко ухмыльнулся.
Он высокий. Выше меня на целую голову. Запах бензина, чуть солоноватый пота. Сердце бешено стучит о ребра. И это пугает.
Нет. Макса я не боюсь. Я боюсь странных чувств, возникающих, когда он так близко. Когда я иногда сталкиваюсь с ним на кухне по утрам. Он всегда сонный и дико хочется взъерошить его светлые непослушные волосы, приходится в такие моменты мысленно отвешивать себе увесистые пощечины.
Или, когда он сидит по вечерам на крыльце, покручивая на пальце ключи от байка. Я знаю - он ночью гоняет. Я слышу рев мотоцикла.
Иногда возвращается лишь под утро.
Он почти всегда погружен в свои мысли. И мы редко перекидываемся даже парой слов. Зачем?
И эта улыбка сейчас на его лице… Эти серые, серые глаза, смотрящие прямо в глубь моей души, отчего я смущаюсь окончательно.
Я не должна так пялиться.
- Как-нибудь обойдусь, - голос предательски дрогнул.
Я развернулась и почти бегом поднялась по лестнице к себе в комнату. Закрыла дверь, прислонилась спиной к стене, медленно оседая на пол. Пульс со всей силы бил в висках, в мыслях полный раздрай, а воздух в легких точно накалился, дышать и то больно.
Нельзя. Нельзя видеть в нем мужчину.
Он чужой.
Я чужая.
Наталья Андреевна внимательно рассматривает мои наброски на планшете. Некоторые быстро пролистывает тонким пальчиком с нежно сиреневым ноготком, на некоторых останавливает взгляд подольше, многозначительно цокает языком.
- Неплохо, ммм, да в этом что-то есть, о, а это прям в точку, - бубнит она, периодически поправляя большие очки в тонкой оправе. - Но все равно чего-то не хватает. Я не вижу страсти, Лиза. У тебя что-то случилось? Проблемы?
Натали, как я называю ее про себя, отрывается от планшета и теперь также внимательно смотрит на меня.
- Нет, ничего.
Если не считать свалившихся на голову родственников, то действительно ничего. Обычный душевный и физический дискомфорт, мешающий настроиться на работу.
- Они холодные, без эмоциональные, что ли, - Натали вновь придирчиво просматривает рисунки.
А потом ее взгляд неожиданно падает на мой рюкзак, мирно покоящийся на соседнем стуле, и призывно торчащий из него альбом.
Нет, только не он! Это уже вторжение в личное пространство. Для работы - мои эскизы и наброски на планшете, на бумаге - полет фантазий, не предназначенный для посторонних глаз.
Бровь Натали вопросительно ползет вверх.
- Нет! - уже вслух повторяю я. - Там абсолютно ничего особенного. Так, ерунда.
- Раз ерунда, чего разнервничалась. Покажи.
Она спокойно протягивает руку ладонью вверх и ждет.
Я колебалась недолго. В конце концов там всего лишь картинки природы, может фантазийные немного, в любом случае краснеть не придется.
Достала альбом и протянула ей.
Пока изучалось мое творчество, я позвала официантку и попросила еще воды.