Буквально залетая в кабинет, он начинает рыться в одной из коробок и ничего не может найти.
— Бардак, — констатирует он.
— Месье, лента здесь! — слышится голос из фойе, и мужчина уже собирается уйти, но не успевает и шагу сделать, потому что дверь кабинета закрывается, и его губы сразу чувствуют привкус меда ее губ.
Маринетт бросает планшет на диван и с силой прижимает его к двери, жадно осыпая поцелуями.
— Нам на подиум через двадцать минут выходить! Завершать показ, Маринетт!
— Мне хватит, — горячо шепчет она, хватая непослушными пальцами ремень его брюк и опускаясь перед ним на колени.
— Ох, твою мать, — запрокидывает он голову, стукаясь затылком об дверь, и закрывает глаза, запуская пальцы ей в волосы.
Зал взрывается аплодисментами, когда по подиуму идут модели новой коллекции, которая определенно произвела фурор и очередной переворот в мире моды. Зрители встают с мест и в унисон хлопают, в то время как за трибуну встает ведущий этого глобального мероприятия.
— А теперь представим создателя этой непревзойденной коллекции — Габриэля Агреста!
Зал аплодирует еще громче.
— И его незаменимого ассистента — Маринетт Агрест!
Зрители нестройно хлопают, среди них появляются перешептывания и сомнения. Ведущая тут же осознает собственную ошибку в написании сценария и чуть ли не бледнеет на глазах.
— Супругу сына месье Агреста — Адриана!
Все тут же понимают, что тоже не так восприняли сказанное, и аплодируют выходу Маринетт с той же страстностью, что и Габриэлю. Показ произвел фурор. Лучше и представить нельзя.
Вечеринка в честь очередной удачной коллекции снова шумная, как и всегда. Габриэль принимает поздравления, сдержанно жмет руки и держит спину иглой, все равно глядя не без холодности и радушия на своих подчиненных, но позволяя себе редкие улыбки. Он доволен собой. Он доволен их работой. Он доволен…
— Куда подевалась мадмуазель Агрест? — спрашивает он бармена, когда просит обновить свой бокал шампанского.
— Она отошла в уборную, месье. Буквально пять минут назад.
Габриэль отказывается от бокала и хмурится, направляясь туда. Открыв дверь, он слышит то, что не должен был слышать. Рвотные позывы ни с чем не перепутать. Он терпеливо ждет, и, когда дверь открывается, из кабинки выходит побледневшая Маринетт, утирая уголки губ белоснежным хлопковым платком.
Она тут же останавливается, когда видит его, и лишь закатывает глаза, направляясь к раковине.
— Мёд, — объясняет она, включая воду. — Его было слишком много.
Габриэль молчит около десяти секунд, наблюдая за ее действиями, а затем все же задает этот вопрос.
— Маринетт, ты беременна?
Девушка выключает воду и, сглотнув, смотрит ему в глаза.
========== Глава X. Дабл ==========
Он закрывает ей рот ладонью, чтобы она была тише, и, последний раз рвано дернувшись, выходит из нее, касаясь нижней губой разгоряченного лба девушки. Маринетт осторожно опускается на пол, чувствуя дрожь в ногах, и опускает подол лилового платья, мягко разглаживая хлопковую ткань на животе.
Габриэль бросает на него взгляд и сдерживает в себе горький выдох, сразу же застегивая молнию и ремень на брюках. Девушка поправляет волосы, наблюдая за ним, а после медленно подходит ближе, слегка касаясь рукой кончиков его пальцев и привставая на носочки.
Мужчина чуть отводит голову в сторону, Маринетт поджимает губы.
— Ты стал реже меня целовать, — замечает она, надевая на правую ногу лодочку.
Габриэль застегивает пуговицы жилетки и смотрит в зеркало, пересекаясь с ней взглядами.
— Это не так.
— Так, — настаивает она.
Габриэль качает головой, но не предпринимает никаких действий, и Маринетт коротко кивает, направляясь в сторону выходя из гостевой спальни.
— Я беременна, а не заразна, — сообщает ему девушка и, не дожидаясь ответа, выходит в коридор, чтобы снова присоединиться к гостям.
Вечеринка в честь ребенка — это самое глупое мероприятие, на котором ей приходилось быть, даже несмотря на то, что это событие было организовано по ее душу. Маринетт никогда не нравилось быть в центре внимания, ей было комфортно разделять его. С Габриэлем на показах, встречах со спонсорами, фотосессиях.
Но не сейчас.
— Ох, у тебя такой аккуратный животик, Маринетт, — щебечет Хлоя, не отходя от подруги буквально ни шаг с того момента, как она вернулась обратно к гостям в сад. — Боже, как я рада, что ты теперь тоже наслаждаешься этим!
— О, да, море наслаждения, — едва скрывая сарказм за обворожительной улыбкой, отзывается Маринетт, лениво потягивая из трубочки ананасовый сок.
— Какой у тебя срок?
Маринетт отставляет стакан на столик и опускает руки на живот, слегка его поглаживая.
— Начало четвертого месяца, — кивает она.
— Это так чудесно! — снова восхищается она. — Лучшее время! Никакого больше токсикоза, снова хочется секса…
— Да, спасибо, Хлоя, — прерывает ее Маринетт. — Софи проснулась или мне кажется?
Попытка спровадить до одури счастливую подругу оказывается удачной, и Хлоя тут же мчит к стоящей в тени коляске, начиная слегка ее покачивать. К счастливой мамочке тут же ретируется Натаниэль, обнимая супругу за талию, и Маринетт тошнить начинает от всей этой картины. Она закатывает глаза и отводит взгляд, снова принимаясь за ананасовый сок.
Сегодня собрались все их близкие друзья и родственники, и Маринетт смеется про себя до хрипа, что умудрилась снова провести хорошо время с Габриэлем буквально у всех под носом. Хлоя и Нат воркуют над проснувшейся дочкой, Адриан о чем-то разговаривает с Нино, постоянно улыбаясь, Аля уже около часа не выходит из дома на улицу, Сабин суетится в гостиной с приготовлениями к главной фишке этого торжества, а Габриэль и Том стоят у барбекю и жарят стейки.
Точнее, Том жарит, изредка потягивая пиво, а Габриэль находится неподалеку, иногда прикасаясь губами к бокалу сухого красного и стараясь не смотреть ни на кого, кроме своего вынужденного собеседника. Маринетт кусает нижнюю губу, когда замечает, что он не застегнул верхнюю пуговицу рубашки, и едва подавляет в себе желание подойти и расстегнуть их все.
Чтобы избавиться от таких мыслей в неподходящий момент, она решает вернуться в дом и хоть чем-то себя занять. А еще она хочет, чтобы этот день поскорее закончился.
— Тебе помочь? — с порога произносит Маринетт, с облегчением глядя на наконец освободившуюся подругу.
Аля поднимает глаза и улыбается, убирая со щеки кусочек заварного крема. Она делает розовые и синие розочки на верхушку торта, сама попросила у Тома сделать последние штрихи, а тот и не был против, потому что и сам хотел немного отдохнуть и пообщаться с Габриэлем.
— Отдыхай, детка, сегодня твой день, — возвращаясь к занятию, отвечает она.
Маринетт прислоняется спиной к кухонной тумбе и хватает из вазы зеленое яблоко, начиная без надобности крутить его в руках.
— Аля, ты после рождения Эллиота совсем не спишь, тебе тоже нужен отдых…
— Вам обеим нужен отдых, девочки мои, — появляется на кухне Сабин и суетливо забирает из рук Али заварной крем. — Идите на свежий воздух, выпейте лимонад, я все закончу сама.
— Мам…
— Это приказ, — настаивает Сабин. — Давайте, живо-живо, — прихлопывает она в ладоши, указывая им на дверь.
Маринетт сдается, когда мама легонько целует ее в лоб, и берет Алю под руку, направляясь в сад. Они медленно идут по дорожкам и молчат, дышат воздухом, и Маринетт изо всех сил старается заглушить свои слишком громкие мысли. Официант приносит им лимонад, и они садятся в два мягких кресла под зонтиком.
Аля благодарит официанта и изредка бросает взгляд на подругу. Ждет. Преданно ждет, когда наступит подходящий момент, и та наконец сама с ней заговорит. Сама скажет что-то, что давно горит у нее на языке. Но Маринетт молчит. Молчит и смотрит на то, как спокойно и стойко держится Габриэль, о чем-то разговаривая с ее отцом.