Габриэль тоже понял, что Адриан знает.
Адриан отбрасывает руку отца в третий или четвертый раз.
— Я сам справлюсь, — не своим от злости голосом произносит он, останавливаясь у двери. — Спасибо за праздник, жена.
Адриан нетвердой походкой выходит из зала, громко хлопнув дверью, и эхо от удара заполняет молчаливый зал. Все молчат, и Габриэль видит из всех лиц в толпе только ее. Бледное и до смерти испуганное. Он даже не может заставить себя хоть что-то предпринять, в голове набатом стучит лишь одна установка: защитить Маринетт. От Адриана и от нее самой, в первую очередь.
— Дорогие гости, это лишь небольшое недопонимание, — в сотый или тысячный раз спасает их всех Аля. — Продолжаем веселиться. Музыканты, — поднимает вверх голову и щелкает пальцами девушка, — играйте.
Зал снова заполняется звуками живой музыки, гости постепенно отходят от шока, вновь вливаются в разговоры, выпивают, смеются. Аля хочет что-то сказать подруге, но та срывается с места, тут же направляясь к двери, за которую двумя минутами ранее вышел Адриан. Габриэль ловит ее за локоть, разворачивая к себе.
— Не ходи, — не просьба; он не просит, а почти приказывает.
— Нужно, — не своим, а каким-то потерянным и дрожащим голосом произносит она, глядя на него снизу вверх лихорадочно сухими глазами.
— Не сейчас, — теперь он просит. — Он не адекватен. Пусть проспится, а утром…
— Габриэль.
Он знает этот-самый тон. Ее тон, который не предполагает никаких возражений. Габриэль все же ждет пару секунд, надеется на ее чертово благоразумие, но тяжелый взгляд девушки вынуждает его сдаться и расцепить пальцы с худого предплечья. Маринетт исчезает за дверью, и Габриэль без надобности нервно утирает рот тыльной стороной ладони, бегло блуждая взглядом по залу и не зная, что ему предпринять.
Всего пара минут кажутся чертовой вечностью, и эту пытку времени прерывает Аля, появляясь перед Габриэлем с испуганным и одновременно озлобленным выражением лица.
— Вы отпустили ее к нему одну?! Вы в своем уме?!
Габриэль изумляется тому, как она с ним говорит, но не успевает произнести и слова, как…
— Я не идиотка, месье Агрест, не нужно меня за нее держать. Я храню вашу с Маринетт тайну со дня свадьбы и знаете, что? Если вы немедленно не включите мозги и не заберете ее оттуда, я лично настучу вам по голове. Накопилось за два с половиной года, знаете ли.
Дважды повторять ему впервые не приходится. Аля берет все мероприятие под свое крыло, в то время как Габриэль тоже исчезает за злосчастной дверью.
В холле тихо.
Маринетт останавливается возле комнаты, у входа в которую сбит ковер, и понимает, что он там. Она дважды стучит и ждет, а осторожно приоткрывает дверь лишь после того, как слышит хмельное “Да?” Девушка медленно входит внутрь.
— Адриан?..
Она слышит его едва различимое хмыканье и наконец видит его. Он сидит на постели, небрежно раскинув свешенные вниз ноги, и залпом выпивает стакан, на мгновение прикасаясь хрустальной стенкой к влажным от алкоголя губам. Лицо парня трогает некое подобие улыбки, больше смахивающее на насмешку.
— Знаешь, жена, — и снова эта интонация, заставляющая сердце от ужаса сжиматься, — отличный праздник.
Он не с первой попытки встает с места, отталкиваясь рукой от постели, и подходит к ней, врываясь в ее личное пространство. Маринетт морщится, чуть отворачиваясь в сторону; от парня очень сильно разит спиртным. Адриан касается пальцами ее щеки, и Маринетт едва подавляет в себе тревожный вздох, почти испуганно глядя ему в глаза.
— Ты все сделала на высшем уровне, — шепчет он, — остался лишь десерт…
Парень тянется к ее губам, напирая тяжелым телом, и Маринетт хочет вырваться, снова уворачиваясь от него.
— Адриан, ты пьян, — собирается она уйти, как вдруг он резко подается вперед и сжимает левой рукой ее горло.
— Да что ты?! — обнажает он зубы в зверином оскале.
Девушка поднимается на носочки, когда он усиливает хватку, и цепляется пальцами за его запястье.
— Адриан, — в ужасе хрипит она, — что ты делаешь?! Мне больно.
Парень закидывает голову назад, из его легких вырывается надрывный хохот.
— Да что ты говоришь? — снова наклоняясь к ней, вкрадчиво цедит он. — Я думал, тебе так нравится, — переходит он на рычание. — Тебе же нравится, когда мой отец так делает!
Все тело девушки парализует ужас, глаза расширяются, сердце пропускает удар, а с языка срывается лишь:
— Адриан…
И в следующую секунду он снова сжимает ее шею и с силой бьет затылком об дверь, вызывая ее сдавленный вскрик. Он не дает ей даже опомниться, тянет ее в сторону постели и грубо бросает на нее, останавливаясь рядом. Девушка падает лицом вниз, в ушах звенит от пульсации боли в затылке, но она заставляет себя лечь на спину, чтобы оттолкнуть его и сбежать, но он оказывается проворнее.
Схватив ее за запястья, он заламывает ей руки и садится на бедра, крепко сжимая их коленями.
— Чего тебе не хватало?! — не своим от гнева голосом орет он, разрывая не по шву подол ее синего дизайнерского платья. — Я давал тебе всё! Почему, Маринетт, почему, твою мать?!
Она в ужасе хрипит, потеряв на мгновение голос, и старается спихнуть его с себя, но у нее ничего не выходит. Он продолжает делать то, что собрался. Сейчас он возьмет ее силой, а она даже не может… И что-то внутри взрывается.
— Габриэль! — истошно кричит она так громко, как никогда в жизни.
Этот крик спускает оставшийся хлиплый предохранитель в затуманенном алкоголем и наркотиком сознании парня, и он, не давая отчета своим действиям, наотмашь бьет ее по лицу, вжимая красивое лицо в белоснежные простыни.
— Чего тебе не хватало?! — Это был не Адриан. — Почему ты выбрала не меня, а член моего отца?! — Это был кто-то другой.
— Габриэль, — одними губами повторяет она, и Адриан по-настоящему рычит, скаля зубы, и снова замахивается.
Это происходит за одну секунду. Возможно, две. Три или двадцать пять. Маринетт не помнит. Помнит только, как мутный от слез взгляд уловил очертания его лица, как он схватил Адриана и отбросил от нее. Она не видела, что происходило дальше, она даже толком ничего не слышала, ощущая себя так, словно вокруг был купол звенящего вакуума.
Нижняя губа пульсировала, правая скула была в чем-то теплом и липком, пылая частыми импульсами.
— Мадемуазель Ляиф, вызовите скорую, — слышит она родной голос, ощущая, как его сильные руки обвивают ее тело, поднимая вверх.
— Кому из них? — отзывается испуганная до смерти Аля, но Габриэль не отвечает ей.
Маринетт смотрит на него мутным взглядом и видит, что его лицо изломлено судорогой боли. Девушка не чувствует собственного тела, лишь ощущает, как силы покидают ее, а по нетронутой щеке катится горячая слеза. Ей не хватает сил заплакать, не хватает сил закричать от боли, лишь посмотреть на него и прошептать:
— Он знает.
Габриэль прижимает ее раненой щекой к себе, стараясь заглушить боль в груди, и несет вниз, игнорируя вскрики гостей вечеринки. У входа в особняк Агрестов стоит карета скорой помощи, а он держит ее маленькое тело на руках и не замечает, как бежевая жилетка с каждой последующей секундой только сильнее окрашивается в ярко алый.
========== Глава XV. Газ ==========
Он открывает глаза от того, что сильно раскалывается голова. Все тело пульсирует, отдает волнами усталости и тревоги. Адриан облизывает пересохшие губы и пытается сфокусировать взгляд. Слишком светло, слишком белоснежно. И слишком тихо.
— Маринетт?..
Она сидит в кресле в углу палаты. Волосы забраны в хвост, руки скрещены на груди, правая нога опущена на левую. И она смотрит на него. Смотрит в упор, не мигая. Бледная щека отекла, едва затянувшаяся свежая ссадина алой полосой царапает аристократическую кожу, на губе виднеется шов, как и на правой скуле. Останутся шрамы, останутся навсегда, это было понятно сразу.