Выбрать главу

Шел однажды человек по лесу, с работы домой возвращался. Дорога не ближняя, идет он, думу думает и вдруг видит впереди — дерево горит. Бушует пламя, объяло его снизу доверху, только веточки трещат. А на самой вершине змея предлинная корчится, извивается в огне лютом, мается и шипит, что есть мочи, от страшной боли. Заметила змея человека, запричитала жалобно-прежалобно:

— Помоги, добрый человек, спаси меня от смерти лютой.

Совестно стало человеку мимо пройти, не вызволить змею из беды; и она, чай, существо живое, тоже умирать не хочет. Протянул он посох свой длинный, и змея тихонько-легонько спустилась вниз, поползла по руке человека, да негаданно-нежданно и обвилась вокруг него.

Остолбенел бедняга от изумления.

Схватил было змею, крутит ее, рвет, чтоб избавиться, да не тут-то было! Змея только рассвирепела да еще пуще сдавила, чуть не удавила.

— Тьфу, напасть, — мечется человек. — Хотел змее добро сделать, а оно против меня же злом обернулось.

— Так оно и бывает всегда.

— Как это?

— Аль не знаешь ты, что за добро злом всегда платят?

— Откуда ты правило такое выкопала?

— Как это, откуда? Так уж водится, спроси хоть кого, никто не скажет тебе, чтоб за добро добром воздавали; а коль найдется хоть одно существо, которое думает иначе, сползу я с твоей шеи.

Пошел человек дальше, с горя в глазах потемнело, еле-еле дорогу видит. Идет он, идет и вдруг коня встречает.

— Здравствуй, конь.

— Здравствуй, прохожий.

— Послушай-ка, в какую беду я попал. Проходил я лесом и вот пожалел змею эту, из огня ее вытащил, а она вокруг шеи моей обвилась, и ношу я ее теперь на себе, словно крест тяжкий. Рассуди же нас, правильно ли это, что за добро злом мне платят.

— Эх, бедолага, понятна мне скорбь твоя, ведь и я едва на ногах держусь от горя-горького. В молодости кормил меня хозяин зерном отборным, поил да холил, а потом, бывало, вскочит верхом, и ношу я его по свету вдоль и поперек. Но только я состарился — погнал он меня на все четыре стороны. Нет во мне больше нужды. Вот как бывает на свете! Горе нам, несчастным, за добро нам злом платят.

— Ну что, аль не права я? Слышишь, что конь говорит? — злорадно зашипела змея.

Пошел человек дальше, и увидал он пса старого, тощего и шелудивого.

— Здравствуй, пес!

— Здравствуй.

— Подойди-ка поближе и послушай, какое у меня горе. Вот то-то и то-то со мной приключилось. — И поведал он псу все, как было.

— Эх, добрый человек, — могу я тебе только посочувствовать, ведь и на меня несчастье большое обрушилось. В молодости служил я хозяину, и кормил он меня хорошо; ловил я ему зайцев, лисиц, волков загонял; а как постарел и обессилел, прогнал меня хозяин, и теперь слоняюсь я, как неприкаянный, и на помойках роюсь, и мослы глодаю, забыл хозяин все услуги мои. Эгей, что и говорить, за добро злом платят.

— Слышишь, человече, что все говорят?

— Слышу, как же, слышу, но давай еще кого-нибудь спросим.

Пошли они своей дорогой, шли все вперед, пока дошли до другого леса.

Тут повстречался им добрый молодец, юный красавец со взором ясным, с палицей на плече и мечом на боку.

— Здравствуй, добрый молодец, — молвит человек.

— Здравствуй, горемыка.

— Послушай-ка про горести мои.

— Говори, что болит.

— Возвращался я с работы, да в лесу одном вытащил из огня-полымя эту змею подколодную, и вот обвилась она вокруг шеи моей, задушить норовит. Рассуди же нас, добрый молодец, скажи, можно ли за добро злом платить.

— Добрый человек, не могу вас рассудить, когда один на другом верхом сидит.

— Как же нам быть?

— Разойдитесь один по эту сторону дороги, другой по ту, тогда и рассужу я вас.

Змея — ни в какую. Сидит на шее человека, словно привороженная.

— Да слезь ты, змея проклятая, пусть рассудит нас добрый молодец, — закричал на нее человек.

Поползла змея вниз, направилась к обочине дороги. Тут добрый молодец засвистел что есть мочи, и вдруг как из-под земли вырос отряд витязей могучих, да стали змею топтать, избивать, на куски рубить, пока с землей не смешали.

Вот каков приговор, когда за добро злом платят.

КОНЬ И МЕДВЕДЬ

Жил-был мельник, и держал он при мельнице коня. Столько поездил мельник на нем, столько поклажи перевез, что остались от бедной скотины лишь кожа да кости. Увидал мельник, что не годится уж конь для работы, подвязал ему поводья к шее и отпустил — иди, мол, куда глаза глядят. Побрел конь по дороге и добрался до леса. Тут нашел он травку сочную, прохладу лесную, воду прозрачную, ключевую, и так все пасся, отдыхал да сил набирался: залоснилась шерсть, округлились бока, не проглядывают уж ребра сквозь кожу; хорошо, вольготно жилось коню, так что он по утрам да по вечерам даже резвиться начал, прыгать, на дыбы вздыматься, по траве зеленой кататься.