Царь.
Благодарю, Еврей! Получишь тыЗа предсказанье тысячу статеровС моим изображеньем, – золотых.
Еврей.
Царь! Я не все сказал. Вновь некий голосМне повелел: «Смотри!» И видел яПрестол Всевышнего. Там херувимы,Из огненных кадильниц фимиамСтруя пред троном, горестно рыдалиИ лики закрывали, вопия: «Помилуй!»Но Творец был непреклонен.И длань сурово на Восток простер.И там тогда, в пустынях каменистых,В ущельях гор, всклубился новый вихрь,И полчища незнаемых чудовищВдруг ринулись на мир.И был ужасныйРев, стон и плач и скрежеты зубов,И грады рушились в пожаре лютом,И трупы запружали воду рек,И обращались в пустоту поля.И не было, кто мог бы устоятьПред той грозой. Все стало степь и мгла.И вновь твой край я видел, распростертКак труп, на перекрестке трех дорог.
Царь. Ты хочешь искушать мое терпенье, Еврей?
Спарапет. Царь! не довольно ль этих басен?
Царь. Договори, но лишь короче!
Еврей.
Царь! Немногое осталось говорить.Я видел, как клубилась тьма густаяТам, где когда-то твой стоял престол.И шли века, и не было просвета.Лишь изредка сквозь мглу проникнуть могТяжелый стон иль безнадежный крик.Потом на Севере чуть просветлело,И всматривался, вслушивался я,Но трудно было различить виденья.И вдруг опять ужасный гром потрясИ твердь и землю; снова заблисталиИ молнии, и зарево пожаров;Опять народы, всех концов земли,Где Запад, где Восток, где Юг, где СеверСошлись в безмерной сечи боевой;И вкруг главы священной АраратаКровь потекла и зазвенела медь…И смерть восстала в яростном обличье,Главой касаясь тверди, и гласила,Что день – ее! И содрогался мирВ невиданном дотоль землетрясенье.Провалы разверзались, поглощаяЛюдей, народы, царства и царей!
Царь. А мой народ?
Еврей. Я ничего не видел.
Царь. Что мой народ?
Еврей.
Царь, не страшился яТебе всю правду говорить открыто.Не побоялся б до конца сказать,Но вдруг виденья прекратились.
Царь. Лжешь!
Еврей.
Глашатай Бога лгать не может, Царь,Последнее, что мог я видеть, былоВнезапное во мраке озаренье,Свет просиял, и был мне внятен глас:«Лежащие в гробах да выйдут к солнцу!»И тут же пал я, ужасом объят.
Царь. Но дальше!
Еврей.
Дальше ничего увидетьНе мог я, Царь! Довольно. ОтпустиМеня. Я все сказал, что мне позволилГлаголящий через мои уста.
Спарапет.
Царь, погляди, он весь расслаб от бреда.За эти россказни ему сто палокДовольно дать.
Царь.
Нет, тысячу статеровЯ обещал. Что Царь сказал, то свято.Иди, Еврей, но больше никогдаМне на глаза не попадайся! Горе,Кто моему народу предречетСудьбу такую! О, родной народ!Молю богов, – да будешь ты счастливей!
Еврея уводят. Царь остается в задумчивости.