– Видел? Вот тебе девка. Чем плоха?
А Ксениюшка тем временем распустила роскошную косу и вся покрылась прядями волос, будто пышной льняной накидкой со сверкающей в ней золотистостью в волнах.
– Да, – Мирон цокал языком, покачивая плечами в такт движениям новоявленной русалочки, – да, похожа, похожа на тех, местных.
– Теперь давай, веди нас всех до старца твоего, – твёрдо произнесла Татьяна Лукьяновна, тыча посохом в грудь Мирона, – я помню, помню, помню. Уж очень хочется с ним побалакать.
– Я поведу, – вдруг откликнулась вместо него Ксения, – возьму и поведу! – И она огляделась по сторонам, вскинула точёную руку в определённом собой направлении, отстаивая инициативу. – Точно туда!
И сама, эдак по-гусиному выгибаясь вперёд, поскакала короткими и скорыми шажками.
– Всё, – постановила атаманша, – всё. Закончено твоё предводительство. Теперь ты становишься ведомым.
– Хе-хе. Ведомым, в смысле, подверженным ведьмачеству, что ли?
– Ну, ну, ну, ну, – не обзываться. Какая тебе Ксениюшка ведьма? Или ты уже и обо мне скажешь, будто я Баба-Яга? – Пожилая женщина прямо-таки хотела насквозь проткнуть Мирона посохом вместе со взглядом. – Давай, давай, не заговаривайся. Пойдём, куда указывает наша новая проводница.
Они глянули в сторону удаляющейся попутчицы и увидели, как её уже успели окружить сказочные девки, одетые в покрывала из ветвей волос. Они подняли её на гибкие руки и побежали кругами ещё быстрее. Вскоре, среда молодых берёзок и осин полностью обезлюдилась.
– Вот тебе на! – Татьяна Лукьяновна присела прямо в мох, подложив под себя посох. Там она сжимала его обеими глянцевыми руками до посинения.
– Хочешь взлететь на нём, что ли? – попытался съязвить Мирон.
Однако и в самом деле посох под ней зашевелился да чуть-чуть приподнял пожилую женщину, нежданно-негаданно и не по собственной воле обретающую профессиональный навык Бабы-Яги. Подъём не прекращался, и когда она оказалась в полуметре над волнистым мшаником, скоренько соскочила с него, а тот упал в некотором верчении, одним концом уткнувшись в гущину мха, другим как бы указывал направление пути. Татьяна Лукьяновна отряхнула юбку, вынула посох точно в сторону его направленности и двинулась туда же.
– Там наша Ксениюшка, там. Посох не врёт, – сказала она с явными нотками правоты.
Мирон, не роняя ни слова, а, может быть, вовсе позабыв, как люди разговаривают, последовал за ней.
Вскоре они вышли туда, откуда начали путь по прозрачному лесу. Только Сусанина гора успела изгладиться, и перед ними произвёлся обычный песчаный спуск, ведущий к воде. По собственным следам на нём, пока не заметённым ветром, они и поняли, что подошли к месту их же речной переправы. Между тем, небо заволокло плотными облаками, и было не понять, которая у нас выдалась часть дня. То ли вечер настал, то ли внезапно следующее утро подоспело.
– Твой посох вывел нас в исходное положение, – сожалел Мирон.
– Ну да. Вот она, чистая реальность, без каких-либо проявлений выдуманного тобой волшебства, дурманящего головы впечатлительных творческих людей и доверчивых женщин, – с чувством неукоснительной правоты сказала Татьяна Лукьяновна, указывая посохом на береговой откос. – Ведь ничего не было, а? Ни чудесной горы твоей, ни чудесного леса. Ничего мы не нашли и не потеряли в твоём бестолковом походе.
– А третья наша попутчица, – возразил творческий человек, – уж слишком смелая Ксения, её тоже не было?
– А? Да-да-да-да. Что со мной? – Атаманша огляделась окрест себя, приходя в ощущаемое сознание. – Неувязочка. Мы всё-таки чего-то лишились. И главное, кого-то. Не только горы и волшебного леса, но и нашей Ксениюшки меж всего этого чарующего безобразия, – печально молвит она. – О, боги! – Она вздымает посох к небу. – Тогда стоило ли дурацкое наше любопытство такой ценной траты? Не возвышенности той, как её, Сусаниной, конечно, шут с ней. И не леса, подумаешь, ценность. Ксении, Ксениюшки…
И она медленно опускается на бугорок из плотного песочка.
– Если мы потеряли, это вовсе не означает, что потерялся сам человек. – Мирон присел рядышком пониже. – Где-то он всё-таки есть.
– Где-то? Ах, да. Полагаешь, там же, где пещерка в Сусаниной горе? – Татьяна Лукьяновна с новой укоризной взглянула на Мирона сверху вниз. – Там нас вроде бы тоже на самом деле не существовало, а? Только голоса вместо нас были слышны.
– Ну, голос-то как раз признак существования кого-то. Он не бывает ничьим.