А Василёк сам его спросил на ходу:
– Не ваша ли машина там стоит? Золотистого цвета?
– Да, да.
– Вы особо не пугайтесь. На ней лев спит.
– Ох, – злодей уже не знал, что делать с ворохом удач, выстроившихся подле него. Лев явно не вписывался в их ряды.
Василёк тем временем подступил к Мирону.
– А, здравствуйте. На этот раз пожелали с утречка погулять?
– С утречка? Сейчас действительно оно? – Мирон искренне изумился, – настоящее?
– Оно, Оно! – голосил злодей. – Но немного хмурое.
Мирон встал и сложил чуткие, хоть и грубоватые руки на затылке. Озирал небеса. «А где же я был ночью, коль новые сутки наступили? – спрашивал он себя. – А Татьяна Лукьяновна? А Ксения? Они там остались? Во вчерашнем дне»? Его слегка охватил жар. И он почти шёпотом сказал:
– Знаете, Василёк, мне кажется… я полагаю… нужна ваша помощь.
– Помощь это запросто, – согласился Василёк, не думая.
Он оставил коляску с брусками и подошёл к Мирону поближе.
– Пропали две наши женщины, – уже совсем шёпотом вымолвил тот. – Вы их видели у Семирякова. Одна, кто помоложе, в прозрачном лесу, её местные девки увели. Другая, кто постарше, пошла её искать уже в обычном лесу и, смею догадаться, заблудилась там.
– Ну, они друг друга никогда не найдут. В разных временах они. Совсем непохожих меж собой. Вы вот что, сидите здесь, поглядите за моими заготовками для рамы, а я вмиг ворочусь.
И он исчез.
Злодей из-за тихого шёпота Мирона, не услышал, о чём он толковал. Но исчезновение Василька его озадачило, и он решил посудачить со скульптором.
– Что это вы такое с ним сделали? – спросил он. – Вы кто? Волшебник-чародей? А если так, почему тогда самостоятельно не переместились оттуда сюда волшебной силой?
– Да какой я волшебник? Разве только камень умел обращать в чудные изваяния, и то давным-давно, да во снах. – Ему причудились недавно виденные собственные, но несуществующие произведения. – А Василёк просто большой умелец. Всё умеет делать. Должно быть, исчезать тоже.
– Угу, угу, угу. Понятненько. Пойду-ка, погляжу на машину. Что там с ней случилось?
И он вышел к полянке, где стоял бронемобиль. На его крыше действительно спал лев, вздымая и опуская спину. Передние лапы он скинул вдоль ветрового стекла и слегка сонно поцарапывал капот, задние опустил к багажнику немного в раскоряку. А голова с разинутой пастью нависала прямо над водительской дверью. Подойти ближе, а, тем более, сесть за руль, злодей не отважился и вернулся вспять, мимо скульптора, к надувному домику, в полном сокрушении сознания. Оттуда он углядел сквозь замутнённый взор вместо жёлтой горы на том берегу – русоволосую девушку. И в тот же миг из ближайшей гущины леса появился Василёк, ведущий под руку Татьяну Лукьяновну. Злодей метнул взор и туда. И назад. А потом просто помотал головой, будто используя там некое сито, вылавливающее зёрна ясного ума, и опустил её, сомкнув глаза, которые он посчитал подлыми и обманчивыми. Мирон тоже обратил внимание на почти одномоментное появление обеих исчезнувших женщин по разные стороны вод Бородейки. Первым делом он испытал облегчение на утомлённой душе, а потом уже начал искать тому логическое объяснение.
Татьяна Лукьяновна подошла к Мирону, похлопала его по плечу и повинилась.
– Я, наверное, была слишком права. Извини, – сказала она, – ох уж эта правота-мравота, загнала меня во тьму отчаянную. Спасибо Васильку, вывел старую на светлый путь.
А Василёк направился к оставленной коляске, взял её за ручки да покатил доски из заморского красного дерева без остановки прямо до Семирякового «тяни-толкая».
– Я была во тьме, да в ужасе вдобавок, – продолжила Татьяна Лукьяновна, провожая взглядом Василька, – кричала, взывала о помощи, но никто не откликался. И вдруг, нате вам, сквозь всю эту жуть возник мигающий луч света. Будто от лампочки или от свечки. Утешилась ничтожной надеждой на выход, снова крикнула во всю мощь: «помогите»! И луч, источник луча дошёл до меня. Он был в руке Василька. В руке настоящего помощника. Вот и вышли мы с ним вдвоём сюда.
Мирон, робко улыбаясь, глядел на другой берег. А там спускалась к воде Ксения. Волосы её, на голове скреплённые венком из васильков, оставались свободно волнующимися, изображая льняную накидку до пояса. Злодей, стоящий визави, надо полагать, очухался при явлении такой красавицы, вспомнил свою внезапную услужливость по отношению к Мирону и постановил быть сегодня таковым до конца.
– Сейчас я перевезу вас, – крикнул он, и, запрыгнув на домик-плот, направил его поперёк течения, используя всё ту же дощечку.