– Знаете приёмчики? Кроме той демонстрации, что вы тут устроили?
– Знаю, знаю, много знаю. И действие их вы тоже скоро узнаете.
– Однако я вижу, что страх овладевает именно вами. И он настолько силён, что взвинчивает вас к небесам. Должно быть, от удовольствия.
– Нет, это я понял, что владею неслыханной силой в себе, и немножко порепетировал. Согласен. Удовольствие тоже получил. И мне теперь ничего не стоит заставить вас подчиниться моей воле. А воля моя в том, чтобы вы поделились со мной тайной этого волшебного камня, – он разжал ладонь, показывая кусочек Молева на её сетчатом фоне.
Архитектор недоумевающе глянул в его безумные очи, затем на камень и сказал:
– Тут всё наоборот. Камень. Возьмёшь его в руку, сожмёшь крепко-крепко, и, что подумаешь о делах своих да поступках, да о собственном поведении в целом, да так подумаешь, чтобы обернулось оно чем-то конкретно иным, – обязательно осуществится в тот же час. Вот оно и осуществилось. Вы стали поступать иначе, только ещё хуже. Вы теперь можете приносить вред лишь себе, и это показывает ваша молния. Она была нацелена исключительно на вас, но вы удачно отскакивали, благодаря особенному чутью.
– Охотно вам верю, – злодей затих, – но то вред мне, моему поведению. А какой вред почувствует неживая природа, если я изменю её поведение? Вы же показывали мне картинку в «три-дэ». Вы меняли поведение песчинок на берегу, но они никакого вреда не почувствовали. Не так ли? Вот и научите меня тому же. Камешек-то у меня имеется. Хе-хе. А на себе я его больше испытывать не желаю. Одним словом, вы научите меня переключать его силу с себя на внешний мир. Под страхом смерти.
– Я и без ваших приёмчиков по поводу вызывания страха смерти могу всё рассказать, – зодчий выгнул спину, подвигал обоими локтями назад, потёр одну музыкальную кисть руки о другую и поднял голову, сосредотачиваясь. – Проект, – сказал он, будто начиная обычную лекцию перед студентами, – Надобно создать проект, причём, с любовью, а его может исполнить исключительно профессионал, умеющий не только сочинять произведение во всех деталях, но и согласовывать его во всех инстанциях, кстати, тоже с любовью. Иначе он не проведётся в жизнь, не воплотится в материале, в пространстве…
– Стоп, стоп, стоп, стоп, – злодей ухватил себя за изборождённый лоб обеими руками, испещрёнными канавками, – проект. Как это я сразу не догадался? Надо создать проекцию на объект изменения. Мысленную проекцию. То есть, надо сделать из себя проектор. Переключить себя на проектор. Ха-ха! Ну да, именно это вы мне и показывали тогда. Три-дэ-проектор. И всё? Иллюзия. Голограмма. Нетушки, не надо меня водить за нос, не надо.
– Как хотите. Но я не о том хотел вам поведать. Не о голограмме и не о фокусах. И то, что я вам тогда показывал, было не изображением, там действительно менялось пространство. И главное в этих делах – согласование. А главное согласование – с духом. С духовным миром.
Злодей снова взвинтился ввысь и опустился. Потом ещё и ещё, пока не устал.
– Ага. Значит, говорите, проект. Потом, говорите, согласование. И только потом, говорите, воплощение в жизнь?
– Да. И во всём нужен профессионализм. А он не даётся без длительного навыка.
– Угу. А взятки? – злодей потряс пухлым кошельком.
– Так ведь речь идёт о духовном мире. А там, как и здесь, взяточники располагаются на самом низшем уровне, то есть, на безнравственности.
– Понятно, – злодей выкинул кошелёк под ноги. – Понятно, – он поднял его и сунул в карман, – понятно.
Подошёл к багажнику бронемобиля, достал оттуда лопатку, вырыл ямку, снял с себя массивный золотой крест на золотой цепи, уложил его туда и закопал. Отошёл подальше, приложил кулак с камешком к глазу и устремил взгляд в недра, до самой преисподней. Оттуда раздался гул с интонацией вопроса. Злодей послал туда мысль с предложением отдать душу в качестве взятки для согласования любого проекта. Вышел гул с интонацией растерянности. Злодей снова послал ту же мысль. Оттуда последовал гул с интонацией укоризны. Злодей ещё раз отправил туда прежнюю мысль. Земля задрожала и оттуда высунулась грязная, густо мохнатая рука с пустым мешком. И сразу же его заполнил нематериальный облик злодея со злорадной улыбкой.
– Ах! – Воскликнул плотский злодей.
Нечистая рука вместе с мешком и его содержимым утонула в бездне, и оттуда раздался гул с интонацией истошного хохота.
– Что? – архитектор сочувственно покачал головой.
Злодей помолчал. Потом хихикнул. А следом тоже истошно захохотал.
– Щас, – рыкнул он, поперхнувшись, и закашлял в кулак с камешком. – Щас. Коли я уже давно духовный банкрот, а теперь и собственную душу продул, покрою-таки случившееся разорение небывалыми подвигами.