– Стоянка пять минут.
«Пять минут», – утвердительно шепнул Абрам Ицхакович, выскальзывая из тесноты. Он уверенно переступил на гладкую высокую платформу. Одновременно с ним из соседнего вагона вышли двое мужчин. Один худощавый, небольшого роста, в светлой одежде и со шляпой-панамкой на голове, другой вполне справный, высокий, без головного убора, облаченный в чёрную рясу. Им навстречу выбежал бодрый мужичок, не скрывающий весёлости, и сопроводил их, говоря: «там есть попутная машина, я уже договорился». Абрам Ицхакович, не поднимая глаз, прошёл недалеко от них сквозь образцовое, надо сказать, даже нарядное здание вокзала местечка «N», и, выйдя на многоохватную привокзальную площадь, взглядом, тоже много чего охватывающим, – зацепил сбоку вокзал автобусный. В тот же миг прямо на него глянул зажжёнными и тут же погасшими фарами небольшой старенький бело-голубой «ПАЗик», готовый двинуться. На лобовом стекле путник прочитал: «на Думовею» А пониже мелко подписано: «пробный рейс».
– Опаньки, – воскликнул он, бегая глазами по сторонам в поисках свидетелей подвернувшегося счастья, рванулся к автобусу и пал на его уже закрывающиеся двери. Те снова отдались. Боря, пару раз споткнувшись о ступеньку, просунулся внутрь, и для полной убедительности по поводу принятия скоропалительного решения, уточнил его у водителя:
– На Думовею?
Водитель без слов утвердительно опустил и поднял голову, на всякий случай внимательно оглядел окрестности автобуса, и с профессиональным навыком дал движение испытанному средству передвижения. Двери, пронзительно прошипев, замкнулись.
Боря отыскал свободное сиденье у окна за водителем, вставился в него, эдак слегка скрючившись от удовольствия, шепнул самому себе «пробный рейс» и тихонько почмокал губами. Всю дорогу он медленно кивал головой в знак согласия со сложившейся судьбой. В окно не глядел.
По пути их обогнала обильно потрёпанная «Нива», где, кроме хозяина, разместились трое мужчин. Один встречающий и двое приезжих. Водители «Нивы» и «ПАЗика» приветственно выдали сигналы, похожие на кричалку «Зенит чемпион»!
7. Эволюция
– Хе-хе. «Отряд не заметил потери бойца», – процитировал когда-то модную песню коренастый мужчина в повозке, заёрзал и постучал крупными кулаками по штанинам из непромокаемой ткани, выпукло приглаженным на коленных чашечках.
Оба поэта хмыкнули. Местный житель натянул поводья, и красавица-лошадь остановилась, не переставая шевелить ногами.
– Да он же в вагоне остался, – догадалась Ксениюшка.
– Точно? – почти одновременно вопросили все остальные.
– Именно так, – стойко констатировала факт девушка, и у неё сверху щёк начал проступать румянец. – Он всё время за мной поглядывал, из виду не выпускал. Устал бедняга да заснул, наверное.
– Это довод, – сказал местный житель и, отпустив вожжи, тряхнул ими.
Лошадь охотно двинулась дальше, грациозно выгибая колени.
– А вот скажите, – обратился к Денису Геннадиевичу седовласый поэт Николошвили, голосом, похожим на гудок, – вдруг у нашего Бори случилось немыслимое потрясение из-за потери Ксениюшки из виду? Глядел, глядел, да проглядел. – Он покосился на девушку и подмигнул ей. – Стресс, так сказать, сильнейший стресс. И вышло так, что в его организме случилась мутация, отчего он вдруг ответвился от хомо сапиенса да оказался сверхчеловеком. Кхе, как это будет по-латыни? И есть ли мнение о таком ходе вещей у вашей эволюционной теории?
Учёный-эволюционист тоже кашлянул и отмахнулся угловатой рукой. А девушка Ксения, не вспыхивая румянцем, спокойно подхватила поэтический вопрос:
– По латыни, возможно, homo superior. Угу. Он заимел сверхчеловеческие способности, ну, скажем, появились у него возможности оказываться в каком угодно месте, не пользуясь обычным движением, а? И он очутился до нас в Думовее. Правильно я сказала – Думовея? Мы туда едем?
– Она, она, та самая – подтвердил Денис Геннадиевич с некой задумчивостью, и обратился к поэту Николошвили: