И он проглотил камешек. Сконцентрированный там дух мгновенно растёкся по всему его телу. Земля под ногами затрепетала, и оттуда раздался гул ужаса.
– Вот, – возгласил злодей, – теперь они все оказались в моём подчинении. Могу проявить волю и приказать им всё, что пожелаю. Пусть исполняют. И исполнят, потому что они живут в среде, где нет вашей любви, но где используется лишь наше зло, густо растворённое.
«Здесь тебе и твоя серединность, иначе говоря, адиафора», – сам себе сказал архитектор. И тут же вспомнил о своих внутренних подобиях колков подобия музыкального инструмента. И ему ничего не оставалось делать, как спешно покрутить их в себе, настроиться, выкинуть из души все греховные помыслы и соблазны, в том числе и реализованные. Он усиленно напрягал память, и доставал их, один за другим.
– Хе-хе! – злодей будто наблюдал занятие архитектора, – всего не выкинешь, что-нибудь да останется, да новое прибудет.
И он кинулся на зодчего всем вновь приобретённым духом, сразу преобразованным в родное зло.
Тот сжал в гармоничной ладони камешек до появления крови. Дух злодея отскочил на прежние позиции.
– О! – вскричал злодей, – силён, однако.
Зодчий ничем не отозвался, сжимая камешек до ещё большей крови. Она не стекала с музыкальной кисти руки и вообще никак себя не обнаруживала.
– Щас! – крикнул злодей.
Он снова кинулся духом на противника и снова был отброшен на прежние позиции.
«Ладно, – пораскинул он умом, – ладно. Я понял, лобовой атакой тут не справиться».
– А давайте пойдём на мировую, – сказал он вслух, – глядите, мы же оба сильны. Что, если эти силы слить меж собой в самую фантастическую синергию, завоевать весь мир да поделить поровну. Я не жадный.
– А я жадный, – сказал архитектор.
– Ух…
– Я жадный, и ничего с вами делить не стану. В том числе, и строительства творческого центра, о котором, слава Богу, договор не заключён.
– Фу, творческий центр. Чепуха. Я его сфантазировал лишь для затравки-приманки, просто хотел поймать вас на живца.
– На живца, это верно. Живёт во мне такая идея.
– Ладно, ладно, незачем мне мелочиться. Оставляйте его себе. Что он в сравнении со всем миром!
– Действительно. Искусство и есть весь мир.
– Всё, всё! Полемика закончена. Не хотите сотрудничать, ваша воля. А я порешаю, с чего начать, если с вами пока не получилось. – И он взвился ввысь, на необычайную высоту, обращаясь там в крылатого змия, но с одной головой и без диадемы.
Архитектор отбежал наверх, чтобы лучше увидеть, где приземлится злодей. Подождал минутку, две, повременил ещё чуть-чуть, затем махнул рукой, сказал:
– Пусть побудет в ссылке. За пределами всякого зрения, слуха, осязания, и даже запаха.
И продолжил свой путь.
42. Цепная реакция
Анастасий с Потапом, не сговариваясь, начали агитационную пропаганду с целью вовлечь население округи в строительство храма. Каждый из них, после бесед с архитектором и священником затаил в сердце такое желание. В один и тот же утренний час они вышли из своих изб и направились в Думовею. Встретились у моста через Бородейку.
– Потап!
– Анастасий!
– В Думовею, что ли?
– В Думовею.
– К тётушке-племяннице?
– Хе-хе. Нет.
– И я нет.
– А что за нужда? И что у тебя в руке?
– Да тёзщачка моя снабдила едой на всякий случай. А иду я мужиков агитировать на стройку.
– Да ну? И я тоже.
– Зато с прояснённой головой. Да. Помнишь, там были двое, которые приняли участие в поисках одного из наших приезжих?
– Ну да. Помню.
– Вот с них и начнём.
– Угу. Они уже показали, что умеют принимать участие.
– Причём, активное.
– Вот. Активное. Со смыслом.
И Анастасий с Потапом бодренько двинулись в Думовею к мужикам, вроде готовым к созидательным поступкам.
Тот и тот оказались трезвыми. Они оба сидели на крылечке одной избы. Пили молоко, закусывая хлебом, и о чём-то оживлённо спорили. Недалеко бегали пятеро мальчишек, то и дело приставая к взрослым. Каждый из мужиков говорил детям одно и то же: «подите к мамке, подите к мамке». И возвращались к прерванной беседе.
– Ну, Степан, тут ты загнул, – говорит один.
– Э, нетушки, Никита, у тебя вообще ничего не сходится, – отвечает другой.
– Здорово, мужики, – обратил на себя внимание Потап на подступах, а Анастасий поприветствовал их жестами.
– А. Кстати, кстати, – говорит Степан, – вы-то нас и рассудите.
Они приблизились.
– Это Потап умеет, – говорит Анастасий, – у него всегда в голове есть много смыслов.