“Да не набросится же она меня, что со мной такое”, злясь на самого себя, подумал он. Хотя… Он был очень далеко от всего знакомого, привычного, от мира где коляски не бросаются на людей.
Да ну, придет же в голову глупость…
Правая сторона тела как будто вся похолодела, покрылась мурашками когда он проходил мимо нее. И нестерпимо хотелось оглянуться, когда коляска осталась позади. Но Владлен отогнал это чувство.
“Может у меня кислородное голодание? Вот и мерещится всякое.”
Но даже если и так, то что с этим можно сделать сейчас? Ничего. Только продолжать идти вперед.
Трос кончился у жерла бетонного тоннеля, по обе стороны которого стояли последние две вешки. При взгляде на ширину прохода, комиссару невыносимо захотелось закурить. Напоследок. Диаметр вполне достаточный, чтобы обычный человек мог спокойно сквозь него проплыть. Ползущему на карачках человеку в водолазном костюме – впритык. И просто невозможное препятствие, для человека в водолазном костюме, с массивным баллоном на спине.
По обе стороны от тоннеля поднималась отвесная, гладкая каменная набережная. Значит, подняться по ней – не вариант. Вернуться назад? А потом что? Извините, я струсил? Нет, тоже нельзя. Если ему повезет – тоннель кончится раньше, чем у него кончится воздух в легких.
Непослушными руками Владлен снял утяжелители с ботов. Расстегнул ремни крепления баллона. Теперь он держался только на короткой трубке, крепящейся к клапану внизу, у основания шлема. Встал на колени у входа в трубу. Несколько минут глубоко, часто дышал, пока не почувствовал покалывание в пальцах. Рывком отсоединил баллон и устремился в неизвестность.
Хриплое бульканье, похожее на клокотание воспаленных легких. Гулкий плеск разбивающейся о твердый пол струйки воды. Владлен стоял запрокинув голову. Вода внутри шлема доходила почти до самых ноздрей и нехотя убывала с каждым выдохом. Скользкие от воды болты не поддавались – Сергеич все три закрутил на совесть. Только через несколько минут вспомнилась небольшая сумка с инструментами на поясе. В ней нашелся нож, с вделанным в рукоятку гаечным ключом. И небольшой, меньше пивной бутылки, баллон с аварийным запасом воздуха.
“Дуракам везет, но умному везение не нужно.” Это Сергеич когда-то сказал. Хорошо сказал. Правильно.
Отплевываясь, Владлен снял шлем. Накопившаяся вода хлопнула о бетонный пол. Теперь можно было осмотреться, выяснить, куда его занесло.
Узкое помещение с голыми влажными стенами. Горящая под потолком тусклая лампа, за толстым стеклом, забранным решеткой. Наполненный водой, пологий спуск тоннеля, из которого он не так давно выкарабкался. Вбитые в стену железные скобы, ведущие вверх, к круглому люку. И больше ничего. Ни труб, ни насосов. Выходит, существовало оно для одной единственной цели – обеспечить дополнительную точку доступа в Дворец на случай ЧП. Наверняка были и другие пути, попроще. Подземные тоннели, например. И, скорее всего, он был не первым и не единственным, кого послали. А раз его все-таки послали, значит остальные не вернулись. Мда…
Ему живо вообразилось, как он сдвигает крышку люка, выглядывает из него, и видит направленное в лицо дуло. Ну что ж, тогда придется действовать по ситуации. Правильное действие в такой ситуации – падать вниз, с вышибленными вражеской пулей мозгами. Никто не говорил, что легкое это дело – Родину защищать.
Никто не предупреждал, что это дело еще и очень холодное. Разуться все-таки пришлось – грохот свинцовых ботов поднял бы по тревоге весь Дворец. Снял заодно и костюм, одежда под ним осталась почти сухой. На цыпочках, не ради бесшумности, а чтобы не касаться лишний раз голыми пятками ледяного пола, Владлен подошел к лестнице.
“Ну, была не была”.
Крышка сдвинулась с лязгом и скрежетом, который, как показалось Владлену, был громче, чем главный цех металлургического комбината. Он осторожно высунул голову. Никого, никакого торжественного салюта из всех стволов в его честь. Обычная тишина ночной Москвы. Комиссар выбрался из люка, взглянул вверх, и застыл пораженный.
Конечно, он уже видел Дворец Советов вблизи. Он помнил это место, когда здесь еще стоял храм. Он помнил гигантский котлован, похожий на лунный кратер. Помнил медленно растущий над Москвой скелет здания. Даже побывал на церемонии открытия. Но это было днем. Днем Дворец был всего лишь зданием. Прекрасным, головокружительно высоким, как будто увлекающим за собой в небо, но, все же, чем-то человеческим, рукотворным. Но этой ночью, после бесконечности проведенной под водой, после того, как Владлен едва разминулся с глупой смертью, Дворец казался чем-то не от мира сего. Казался символом. Символом цивилизации, победы человеческого духа над природой, над материей.