Магии вокруг было настолько много, что в первые мгновения Поттер задохнулся, не заметив, что ни стены, ни даже портала позади уже не было.
Такая чистая, мягкая, послушная, напоминающая ласковую кошку, давно дожидающуюся человека. Здесь она была куда сильнее, куда спокойнее, чем та, в которой привык мальчик, и ощущение этой свободы, этой прохлады магии на мгновение вскружило магу голову. Казалось, он все это время дышал газами, лишь отходами, дымом, гарью, а сейчас вдруг впервые в жизни глотнул свежего воздуха, и от этого, кажется, даже кровь в венах забурлила сильнее. Что-то внутри него рвалось сюда, к этой магии-кошке, буквально выгрызая себе путь через его грудную клетку, однако, не без труда, но он смог загнать это нечто обратно. Он уже понял, куда попал.
Чистилище.
Комментарий к Глава 27. Необычное и (не)обьяснимое. Да, я в курсе, что ритуал открытия Чистилища уже есть, но он не подойдет. Гарри хочет его открыть, а не просто выпустить всех оттуда, ясненько? И да, надеюсь, все помнят, что ходов в Чистилище дохуя, правда, из все знают только Жнецы Смерти? Вот Гарри нашел один из них, да. Магом шарш по следам Винчестеров, Гарричка! ...чтоб я, ебаный же ж ты в рот, еще раз поперлась на пляж! Сука. Сижу вся красная, все болит. Вот как знала, что не хер лезть загорать, так нет же, блять, сядь, доченька, позагорай, это, мать вашу, полезно! Агрх. Даже дышать трудно. Это пиздец, товарищи. Хочу сдохнуть. Или уснуть. Надеюсь, на том свете будет много фанфиков, да...
====== Глава 28. О Чистилище, Первых Творениях, монстрах и прочей повседневной рутине ======
Гарри в очередной раз огляделся, уже без особой надежды и даже без ожиданий вдруг увидеть портал. Если его подсчеты верны, Винчестеры переполошатся приблизительно через сутки. Кроули — через три... а, нет, уже две минуты. Насколько ему известно, выбраться отсюда можно только одним способом. Умереть и переродиться.
С другой стороны, умирать не хотелось от слова совсем. Жизнь ему еще была нужна, он ведь столького еще не сделал.
Значит, нужно искать другой выход. В жизни Гарри Поттера с некоторых пор существовала одна простая истина: выход есть всегда, даже если ты в Аду. Или в Чистилище, как сейчас. Звать Мортема не хотелось, однако это было бы самым очевидным решением. Почему не хотелось? Он не любил впустую терять время. Чистилище закрыто. Сюда невозможно попасть даже Жнецу, разве что самой Хель, однако в то, что Она попрется вытаскивать простого смертного ребенка буквально из жопы мира не верилось от слова совсем. Мортем просто не услышит его зова, а если все же произойдет чудо, то он сюда не сможет попасть... Треск веток отвлек мальчика от мыслей, и он резковато обернулся на звук, как раз вовремя, чтобы успеть выставить щит магией, в который уперся странный человек, контуры тела которого тут же потекли чернотой. ’’Черт.” — пронеслось в голове Поттера, стоило ему вспомнить короткий и сухой рассказ Кроули о Левиафанах, на одного из которых он, судя по всему, и напоролся. Однако вместо атаки или злости Левиафан улыбнулся, отходя от едва заметно мерцающего в воздухе щита, и приподнял руки в шутливо жесте “сдаюсь”, внимательно рассматривая мальчика, словно пытаясь разглядеть в нем черты лица другого человека. — Успокойся, дитя, я не стану причинять тебе вреда. — медленно произнес он, видимо, все же что-то в нем увидев, отчего сразу же доброжелательно улыбнулся. Гарри скептически вскинул бровь, всем своим видом показывая, что в дружелюбие жителя Чистилища не верит от слова совсем. Левиафан тяжело вздохнул. — Клянусь. Никаких вспышек, свидетельствующих клятву, не было, как написали бы в очередной фэнтезийной книжонке. Просто мальчик принял несколько более расслабленную позу, однако щита не убрал. Признаться честно, он не совсем понимал, почему мужчина до сих пор не разрушил чары. Судя по всему, это либо пока было ему не нужно, либо он по какой-то причине не мог преодолеть щит. Гарри сделал пометку разобраться в этом, и перевел взгляд на спокойного Левиафана. — Что тебе нужно? — решил сразу перейти к делу Поттер, неотрывно смотря на потенциального противника. Если сложить все, что ему известно, Левиафаны — птицы не его полета, а потому уже сейчас он продумывал девятый план побега. Вступать в схватку с тварью, жившей на Земле еще в первые дни ее существования — чистой воды самоубийство. Если раньше он просто уважал Винчестеров как личностей, то теперь он стал их еще и опасаться. Эти двое психи, в сравнении с которыми сам Гарри — милый котенок. Мужчина вновь улыбнулся, и мальчик только сейчас заметил, что одет он в одежду аристократов семнадцатого-восемнадцатого века, но никак не конца двадцатого. Левиафан вовсе не выглядел потерявшим рассудок голодным монстром из тех, что здесь обитают. Высокий, темноволосый, со светло-голубыми глазами и тонкими чертами лица. Взгляд — спокойный, с легким оттенком интереса и совершенно беззлобного удивления, будто он не ожидал встретить человека здесь. Хотя так оно и есть. — Меня зовут Алан. Полагаю, ты уже догадался, что в вылазке на Землю не так давно я не участвовал. — мальчик кивнул, вскинув бровь в безмолвном вопросе. — Это довольно просто. Ты читал меня, или как сейчас у вас говорят. Пока что многого ты сказать не можешь, твои навыки анализа недостаточно высоки, однако при должном обучении ты мог бы достичь вершин. — Алекс. — мужчина усмехнулся, совершенно ему не поверив. — Так что тебе нужно? Вряд ли ты решил просто посмотреть на неучтенного смертного в Чистилище. Тот в ответ усмехнулся шире, словно совершенно не замечая все еще равномерно сияющего щита. — Ты прав. Понимаешь ли, мне... скучно. — глаза Гарри комично расширились в притворном изумлении. — Да-да, Алекс, мне скучно. Я ни с кем не общался довольно давно, здешние обители несколько... неприветливы и неинтересны, а ты... ты не закричал в ужасе, хотя явно прекрасно осведомлен о моей сущности, не сбежал и благоразумно не напал на меня. К тому же на Земле, по моим подсчетам, сейчас идет двадцатый век, и мне очень интересно, что же у вас изменилось. — А как же твои собратья? Не проще ли было бы отправиться с ними или расспросить обо всем их? — Гарри совершенно не верил Левиафану. Тот несколько сокрушенно покачал головой с легкой снисходительной полуулыбкой на губах. — Понимаешь, ли, Алекс, у нас с Диком некоторые...разногласия. Мы не то что бы друг друга ненавидим, но при первом же удобном случае всадим друг другу пулю промеж глаз*. Во избежание конфликта я предпочел остаться здесь, нежели устраивать войну внутри смертника, что решил поглотить нас всех. Гарри категорически не нравилось то, как перекатывал на языке его лжеимя Левиафан — с такой иронией, странным наслаждением, будто он соскучился по чужим именам, и некоторым сожалением. Совершенно, абсолютно точно, вот прям совсем-совсем не нравилось, потому что он никогда не слышал таких интонаций и не совсем понимал, что они могут означать. — Войну? Ты настолько уверен в своих силах, чтобы пойти против толпы Левиафанов в одиночку? — несколько недоверчиво уточнил мальчик, сощурившись.
Мужчина усмехнулся.
— Понимаешь ли, Алекс, я являюсь Первым Левиафаном. Полагаю, тебе известно о том, что это значит? Гарри молча кивнул.
Первые Творения, неважно, какие, всегда обладали особенной силой. Первым Творением являлся вопреки мнениям не Михаил, а Люцифер, и именно поэтому Падший Архангел все еще был жив.
Люцифер изначально обладал силой куда большей, чем у его собратьев, а сам Бог просто не мог причинить вред своему Первому Творению, этого не допустили бы законы Мироздания, к которому доступа не имел даже Бог. Чаще всего Первые Творения имели очень маленькое количество слабостей, либо же и вовсе не имели, что, по мнению их создателей, было прекрасно. Первые Творения всегда были сильнее своих собратьев — это доказанный факт. В случае, если сородичи пойдут против Первого Творения... это как поставить тысячу младенцев против лучшего в мире воина, неспособного устать. Шансов нет вообще. Мальчик внезапно понял, что все куда хуже, чем показалось ему в начале. Если вот это решит, что кишки Гарри Поттера будут неплохо смотреться во-он на том дереве — они будут там уже через мгновение. Сбежать не выйдет. Практически все Первые Творения имели возможность перемещаться мгновенно, либо же каким либо другим образом могли выследить свою “добычу”. Бросаться в атаку безрассудно, смерть наступит мгновенно. Заболтать существо, что жил еще до первых обезьян? Бесполезно. Солгать? Левиафану? Разве что насмешить своими жалкими потугами. Значит, остается лишь попытаться привести его в наилучшее расположение духа и сделать все, чтобы он отпустил забавную зверушку, найти выход отсюда (как-то ведь Винчестеры выбрались!) и сообщить Мортему о неучтенной твари, о которой они и не подумали, ошибочно полагая, что Первым Творением был Дик Роман, так как все Левиафаны выбрались из Чистилища. Каким образом, кстати, Алан избежал участи быть поглощенным Кастиэлем, как его собратья? Все это пронеслось в его голове за считанные мгновения, в которые Левиафан с каким-то детским интересом наблюдал за сменяющимися выражениями его лица. Вот мелькнул страх. Вот появилась тень, вот едва заметная морщинка меж бровей. Вот губы скривились в мрачной насмешке, вот в глазах отразилась задумчивость и вернулось спокойствие, которое, по мнению Алана, было вечным спутником этого странного ребенка. “Поразительный для такого возраста контроль эмоций,” — невольно восхитился Левиафан, слегка улыбнувшись. Вечность переставала быть томной.