— Это, конечно, еще не факт, что там отметились те, кого мы ищем, но нельзя исключать и этого. Я считаю, что мы должны придерживаться более точных данных, поступивших от наших соседей, и прикрыть границу дополнительными силами вот здесь. Кончик пластмассовой указки прошелся по выделенному подштриховкой отрезку, длиной примерно километров двадцать.
— Так мы избежим распыления сил и средств и…
— Вы так считаете? — хамски оборвал докладчика полковник Ипатов, выпростал из-за стола свое объемистое чрево и с царственным величием приблизился к висящей на рейках карте.
— Так точно! — уверенно ответил недоумевающий подполковник. С его точки зрения, принятое им решение было просто очевидным в этой ситуации.
— А я бы более серьезно отнесся к эпизоду с «КамАЗом», — Григорий Сергеевич подошел к столу, взял из стоящего на нем органайзера толстый красный маркер и вернулся к карте. Он несколько минут многозначительно пялился на незнакомую ему сетку дорог и речек, изображая напряженную работу мысли. Остальные настороженно ждали, что же он выдаст. Кто-то из «ветеранов отряда» сдержанно хихикнул.
— Где, вы говорите, обнаружен автомобиль с фургоном? — спросил Ипатов у подполковника.
— Вот здесь, — тот показал на карте точку возле какого-то поселка.
— В таком случае поиск нужно вести в этом районе! — Григорий Сергеевич намалевал на карте жирный овал. Потом поставил возле КПП на дороге Куолаярви — Кеплоселька такой же толстый восклицательный знак с треугольником вместо палочки. Ипатов никогда не утруждал себя изучением условных обозначений, большую часть их просто не помнил. Закрасив треугольник грубой штриховкой и превратив точку восклицательного знака в кружок, Григорий Сергеевич добавил:
— А здесь нужно сосредоточить основные усилия!
Подполковник обалдело посмотрел на карту. Представитель вышестоящего штаба только что изобразил на ней явный бред между «точкой сосредоточения основных усилий» и «районом поиска» было не меньше ста двадцати километров. Каким образом предстояло «искать» и «сосредотачивать», было не ясно.
— Пусть пэвэошники ворон сбивают, а как зайцев ловить, мы и без них знаем, — самодовольно изрек Григорий Сергеевич под тягостное молчание присутствующих и величаво посмотрел поверх голов сидящих в кабинете на портрет Путина.
ГЛАВА 21.
КТО ВОЗМЕСТИТ УЩЕРБ?
Остаток дня и половина ночи были просто ужасными. К выкрикам русских и звукам выстрелов добавились стоны раненого Елкина. Днем удалось построить из еловых лап и снега шалаш, в который все они забрались с наступлением темноты. Сбились в кучу и прижались друг к другу спинами, чтобы согреться.
— Если бы снег, — тоскливо сказал Кошкин, — можно было бы выбраться.
— Далеко отсюда до границы? — безучастно спросила Сандра.
— Километров пятнадцать. Всего три-четыре часа ходу — и мы на той стороне, — с тоской произнес поляк. Он укрыл Сандру курткой Конева, и она с удивлением заметила, что пятна крови не вызывают у нее ни малейшей брезгливости. Сознание и чувства притупились. Хотелось спать, но из-за холода ей не удалось даже задремать, мозг впал в какое-то оцепенение. Казалось, что все это происходит не с. ней. Как это не похоже на войну в заливе! Под утро из палатки вышел поляк, Кошкин и Роман спали. Елкин впал в забытье и тихонько постанывал. Через минуту Стас вернулся, приложил к ее губам палец и потащил за рукав наружу. Поляк повел девушку к опушке и протянул руку в направлении сопки, на которой засели русские.
— Смотри внимательно, — сказал он. Американка посмотрела в ту сторону, но ничего нового не заметила.
— Что? Они идут сюда? — испуганно спросила она.
— Да нет же, смотри внимательно, смотри на снег.
Сандра вгляделась. Сначала ей показалось, что снежная поверхность просто колышется. Потом снег поглотил очертания снегоходов. Девушка посмотрела вверх. Из разрывов легких облаков сиял месяц, проглядывали звезды, не было ни малейшего намека на снегопад. Галлюцинация?
— Что это? — спросила она, — Что происходит?
— Это туман, — сказал поляк, — обыкновенный туман.
— Туман? Зимой, в мороз? — ей показалось, что собеседник от перенесенных переживаний начал терять рассудок.
— Видимо, здесь такое бывает, — пожал Стас плечами, — какая разница, от чего он возник? Главное то, что нам это на руку.
— На что?
— Русская поговорка. Как только туман дойдет досюда, нужно выбираться.
— Скажем остальным?
— Это еще зачем? — не понял ее Стас, — вдвоем у нас больше шансов.
Туман полз от устья Нуриса и колышущимся покрывалом окутывал ручей и покрытое снегом болото. Минут через сорок белесое облако накрыло край ельника. Поляк вошел в него и остановился. Все его тело тонуло в молочной белизне, над слоем тумана выглядывали только голова и плечи.
— Иди сюда, — шепнул он американке, — пора смываться.
— Как мы пойдем? — спросила девушка, — Ничего не видно.
Стас достал из кармана плоскую коробочку и открыл ее, это был самый обычный компас. Его циферблат тускло светился. Стас присел и с головой скрылся под колеблющимся верхним слоем тумана. Для того чтобы разглядеть показания компаса, поляку пришлось поднести его к самому носу. Стас засек по компасу нужное направление, взял девушку за руку и повел за собой. От темной стены подлеска отделилась еще одна тень и бегом бросилась за ними. Кошкину, пришлось идти, ориентируясь на звук.
Роман очнулся от холода, в шалаше, кроме него и Елкина, больше никого не было.
Туман сыграл со сторожевыми отряда Давыдова плохую шутку. Сверху, в тусклом свете луны, его пелена была абсолютно незаметна на фоне белого снега. Тревога поднялась к утру, только тогда, когда прямо из ниоткуда к подножью сопки выбрались двое и принялись кричать, что они сдаются. Оба были в покрытой коркой льда одежде, — промокли, перебираясь через ручей. Один еле стоял на ногах, а второй его практически волок на себе. Через несколько минут Елкина осматривал врач, а протянувший к костру руки Промыслов безостановочно рассказывал и рассказывал про американку, свободно говорящую по-русски, про загадочного поляка, про все, что им пришлось пережить за время скитаний… Давыдов был в ярости.
— Ушли, гады! Все-таки ушли!
— Не волнуйся, они пешком, а у нас лыжи, далеко они не уйдут, — поспешил успокоить майора егерь.
— Возьмите снегоход, — подал голос перевязываемый Елкин, — один в полной исправности, его только перевернуть нужно, а горючее на санках.
Пленников оставили под охраной Волкова. А все остальные отправились готовить к погоне снегоход. Минут через десять им удалось запустить двигатель. В нарты погрузили лыжи и запас горючего. В лагере оставили врача и выделенного ему в помощь Чернова. Егерь сел за руль; сзади него устроился Давыдов, а Федюшин разместился в санях.
— С Богом, — перекрестил участников погони врач, — вы там осторожнее, без нужды головы под пули не подставляйте.
— Не дождутся, — сообщил Федюшин, укрываясь пологом, сделанным из плащ-палатки. До него там уже устроился Джем, над бортом саней маячила голова собаки со стоящими торчком острыми ушами.
С точки зрения Давыдова, так путешествовать было одно удовольствие. Сиди себе и смотри по сторонам. Это тебе не на тяжеленных лыжах снежные просторы бороздить. «Поларис» несся вдоль берега ручья. Когда они выбрались на относительно ровный участок местности, Хютенен дал полный газ. По сторонам замелькали стволы чахлых елок, лучи фары разгоняли полумрак. В их свете четко виднелась цепочка следов, ведущих на северо-северо-запад, к границе.
Сжимая в руках карабин, Кошкин уверенно брел по следам поляка и американки. К этому времени в его голове уже созрел окончательный план. Из всего, случившегося раньше, он сделал правильные выводы. Ценность из себя представляла только девушка, это из-за нее они потратили столько усилий, пробираясь к границе, ее спутник был просто бесплатным приложением. Практичный Александр Николаевич Конев, судимый ранее за разбой и вооруженное нападение, давно усвоил, что в России крупные деньги крутятся именно возле иностранцев, и упускать свой шанс был не намерен. Ради чего столько мытарств? Он, можно сказать, рисковал жизнью, и что, все это псу под хвост? Когда удачу, считай, поймал за хвост? Конев решил, что, как только они выйдут к границе, он застрелит Стаса, тогда все вознаграждение за доставку американки по адресу достанется ему. Увлеченный преследованием, Кошкин и не заметил, как с ближайшей к нему сосны за его движением пристально наблюдает прижавшаяся к ветке гигантская рысь. Это был старый кот, когда-то повредивший в капкане заднюю лапу. Зверь лежал неподвижно, только кисточки на его ушах нервно дрожали, и дергался из стороны в сторону короткий хвост. Из-за травмы зверь давно не мог охотиться на зайцев и косуль. Не ел уже две недели и был голоден и зол на двуногих, из-за которых ему теперь приходилось так несладко. Только что внизу прошли двое, зверь не решился нападать. Теперь внизу был один, у него было оружие, но голод пересилил инстинкт самосохранения. Хищник пропустил человека под собой, а потом бесшумно прыгнул ему на спину. Сильный толчок свалил Кошкина в снег, он при падении нажал на спуск, и карабин выстрелил. Но хищник не выпустил жертву. Вцепившись в загривок, он принялся драть ей спину и бедра когтями. Санька закричал не столько от боли, сколько от ужаса, и хищник ответил ему жутким рычанием. Человек снова пытался использовать карабин, но хищник не дал ему перевернуться, чтобы выстрелить. В панике Кошкин забыл про висящий на поясе нож, он еще раз судорожно нажал на курок, но очередной заряд ушел в снег. Откуда-то издали послышался треск двигателя снегохода. Выстрел и крики привлекли внимание Стаса и Сандры. Они оглянулись. Метрах в пятидесяти от них большой зверь терзал распластанное под его тяжестью тело человека. Девушка выхватила пистолет и двинулась обратно.