– Я бы попросила не сравнивать меня с трусливой женщиной, которая пустила стрелу в спину моему брату, – отрезала она, резко отворачиваясь от Гильберта.
Грей должна была бы удовлетвориться тем, как воспринял ее выпад гордый рыцарь: тело его напряглось, и между ними возникла отстраненность, которой до этого не было. Она понимала, что зашла слишком далеко, но идти на попятную было поздно. Грей решительно устремила взгляд вперед, на возвышавшийся вдали замок.
Во время долгого пути она со страхом думала о приезде в родовое гнездо Бальмейнов, но сейчас обнаружила, что сгорает от нетерпения – что же скрывается за массивными стенами замка?
Когда всадники въехали во внутренний двор, она не почувствовала того разочарования, которое испытала, возвращаясь в Медланд. В этих стенах царило удивительное единодушие всех обитателей. Это было так непохоже на порядки в замке отца…
Гильберт остановил коня у главной башни и помог своей спутнице сойти наземь. Затем повернулся к дюжине встречавших его людей, собравшихся приветствовать барона и женщину, что приехала с ним.
Вновь панический ужас накатил на Грей, когда Гильберт подтолкнул ее вперед и она оказалась перед любопытной толпой, но девушка быстро взяла себя в руки и прогнала страх. Если это место станет ее домом, где будет расти ее ребенок, то не следует показывать свою беспомощность и уязвимость перед этими людьми.
К счастью, знакомство не затянулось, и Гильберт поручил Грей заботам Мелли.
– Проследи, чтобы ей было удобно в комнате Лизанны, – приказал он и удалился, прежде чем Мелли или Грей смогли возразить.
Ворча себе под нос, Мелли повела свою новую хозяйку в башню.
Хотя многочисленные окна в большом холле были расположены высоко – для дополнительной защиты башни, если вдруг нападающие ворвутся во внутренний двор замка, Грей удивилась обилию света в холле и остановилась оглядеться.
– В чем дело, миледи? – спросила Мелли. – Здесь что-нибудь не так или чего-нибудь не хватает?
Грей удивленно моргала.
– Нет, все в порядке, – с улыбкой ответила она.
Комната, в которую привела ее служанка, была небольшой, но хорошо обставленной. И, несмотря на сгущавшиеся сумерки, тут было так светло, как никогда не бывало в Медланде.
Солнце успело за день нагреть амбразуру окна, и Грей устроилась здесь, подтянув колени, насколько позволяли грудь и живот.
– Леди Лизанна тоже любила сидеть здесь, – сказала Мелли.
Грей бросила быстрый взгляд на служанку:
– Здесь?
– Да. Она никогда не сидела на стуле, как подобает леди, а именно здесь.
В голосе Мелли явно чувствовался упрек, но Грей предпочла не обращать на это внимания.
– Я бы хотела вымыться, – вздохнула она. – Не могла бы ты позаботиться об этом?
Мелли нахмурилась:
– До ужина слишком мало времени, миледи. Может быть, потом?
Грей уже было согласилась, но потом передумала. Она не позволит служанке указывать, что ей делать, а что нет.
– Нет, я хотела бы принять ванну сейчас. Мелли собралась вступить в спор, но стук в дверь объявил о том, что доставили сундук, с немногочисленными пожитками Грей. Лохань и воду для мытья принесли чуть позже.
С помощью Мелли Грей оделась и причесалась и теперь стояла над сундуком, когда-то принадлежавшим ее матери. Взгляд задумчиво скользил по лежавшему сверху подвенечному платью, по полотняному убору, который она держала в руках. Не раз пожалела она о том, что больше не носит головную повязку. Это было началом.
Кто-то без стука вошел в дверь. Наверное, Мелли, решила Грей, но не стала оборачиваться.
– Я скоро буду готова, – прошептала она, водя пальцем по пожелтевшей полоске полотна.
Ответа не последовало, но в следующее мгновение она почувствовала: Гильберт стоит за спиной. Не успела она обернуться, как он протянул руку и забрал у нее полотняный убор.
– Я не хочу, чтобы ты носила это, – резко заявил он.
– Уверяю тебя, я не собиралась надевать повязку, – Грей обернулась и попыталась снова завладеть своей вещью.
Некоторое время Гильберт смотрел на девушку, потом вернул повязку.
– Это мне нравится, – прозвучали тихие слова. Грей казалось, что он ласкает ее с головы до ног, хотя и не дотрагивается никоим образом. Каждая частица ее тела отзывалась на эту незримую ласку. Она пристально смотрела на красивого рыцаря и снова чувствовала, как вспыхнула искра неодолимого влечения, впервые озарившая ее жизнь у водопада.
«Но почему сейчас он является в образе того человека, каким был тогда?» – удивилась Грей. Почему не продолжает вести себя как жестокосердный страж, против которого она вооружилась холодностью и неприязнью? Действительно ли он так сильно желал ее, что готов был отбросить свою ненависть, лишь бы утолить страсть?
Чувствуя, как ослабевает ее решимость, Грей быстро отошла к очагу.
– Я вовсе не тебе стараюсь понравиться, – сказала она, бросая повязку на тлеющие угли, оставшиеся от огня, что согревал ее во время мытья. – Я хочу понравиться самой себе.
Она стала совсем другой женщиной, понял Гильберт, глядя на куски полотна, охваченные пламенем, хотя одна часть его души была преисполнена гордости за обретенную ею силу духа, другая часть печалилась об утраченной невинности и наивности. Он и Эдуард Чарвик – они сделали это с нею. Так же, как злоба Филиппа Чарвика за один вечер превратила Лизанну из беззаботного, жизнерадостного ребенка в разгневанную женщину, так изменилась и Грей.
Неожиданно почувствовав усталость, Гильберт закрыл глаза. Кажется, стоит ему коснуться чего-нибудь волшебного, как чудо рассыпается прямо у него в руках. Если только…