– Лгу? – спросил он.
– Да, король Генрих не мог так поступить. Мой отец – его верный слуга. Он… – в лицо ей полетел пергамент, прервав поток слов, готовых сорваться с губ.
– Вы умеете читать? – покровительственным тоном спросил сэр Ройс.
– Конечно, умею, – ответила Грей. Неуверенность закрадывалась в сердце девушки, пока она разворачивала пергамент и читала документ. Взгляд ее сразу же упал на сломанную печать. Хотя Грей прежде никогда не видела королевской печати, она тут же поняла, что держит в руках королевский документ. Сердце у нее упало, стоило лишь прочесть первые строки. Продолжать чтение девушка уже не смогла.
– За что? – выкрикнула она, слепо отыскивая рукой, за что бы ухватиться и не находя опоры. Если владения Чарвиков потеряны, что станет с ее отцом, стариком, не способным более держать в руках меч, с помощью которого он мог бы отстоять свое добро? И что будет с нею? На ней больше не будет лежать обязанность произвести на свет наследника, то есть ценности сама по себе она уже не представляет. Разумеется, Уильям не женится на ней без того огромного приданого, которое она принесла бы этому рыцарю в случае их союза.
– За преступления, совершенные твоим братом, Филиппом Чарвиком, – объяснил сэр Ройс, вынимая пергамент из бесчувственных пальцев Грей, пока она не повредила документ.
Грей пошатнулась, но смогла удержаться на ногах. Глубоко вздохнув, она умоляюще взглянула на посланца короля.
– Я не понимаю. О каких преступлениях вы говорите? – она бросила через плечо взгляд на притихшего отца.
– Убийство, грабеж…
Помня о наклонностях своего брата, Грей не должна была бы удивляться, но все же поразилась.
– Вы, конечно, ошибаетесь, – возразила она голосом, зазвеневшим от отчаяния. – Это моего брата убили. Почему вы не ищете виновника этого преступления?
Раздосадованный рыцарь поднял глаза кверху, словно ожидая ответа свыше.
– Как я уже сказал вашему отцу, Филипп Чарвик не был убит. Его смерть последовала в результате его же собственного коварства и обмана.
– Что он…
Сэр Ройс поднял руку:
– Больше я ничего не могу сказать.
– Вы забираете у Чарвиков все, чем они владеют, и отказываетесь сказать мне, в чем на самом деле обвиняют Филиппа?
Сэр Ройс скрестил руки на груди:
– Вашу участь решит барон Бальмейн Пенфоркский. Преступление было совершено против его семьи, и король Генрих именно ему пожаловал ваши владения.
Не успела Грей до конца осознать все значение этого сокрушительного известия, как отец вновь издал гневный выкрик.
– Будь они прокляты, эти Бальмейны! – завопил он, возобновив с новой силой свои попытки вырваться. – Я своим собственным мечом выпущу кишки тому подонку и его сестрице!
Терпение сэра Ройса истощилось, и он знаком приказал своим воинам увести обезумевшего от ярости Эдуарда.
Грей бросилась на защиту отца.
– Нет! – воскликнула она, торопясь вслед за воинами, которые то тащили упирающегося старика волоком, то несли его к выходу из холла. Попытки Грей остановить их были безуспешны. Каждый раз, как она оказывалась у них на пути, ее отшвыривали в сторону. Ни Уильям, ни управляющий ничем не могли ей помочь. Они застыли на месте, будто ноги у них вросли в землю.
Отчаявшаяся девушка бросилась назад, к невозмутимо наблюдавшему за этой сценой сэру Ройсу.
– Почему они уводят отца? – спросила она, дотрагиваясь до рукава рыцаря. – Он не сделал ничего дурного.
– Надо его попридержать, пока он представляет опасность для остальных, – проговорил сэр Ройс, не сводя глаз с руки Грей на своем рукаве.
Грей сняла руку, но продолжала смотреть в его жесткое, неподвижное лицо.
– На него обрушился страшный удар, – сказала она. – Король не только лишил его всех владений, но и отдал их заклятому врагу.
– Леди Грей, – заговорил рыцарь, устало проводя рукой по своим вьющимся, посеребренным сединой волосам, – я не порицаю вашего отца за его гнев. Просто необходимо принять меры предосторожности, чтобы я мог беспрепятственно передать Медланд барону Бальмейну.
– Значит, он скоро прибудет сюда, – сделала вывод Грей.
– Недели через две, не раньше, – закончив разговор с дочерью бывшего владельца замка, сэр Ройснаправился к двери, в комнату, где собрались его рыцари.
В голове Грей теснилось столько вопросов, что ей казалось: сейчас она сойдет с ума, но стало ясно, что продолжать расспросы было бы бесполезно. С высоко поднятой головой, стараясь держаться достойно, девушка обернулась к Уильяму и управляющему.
– Все потеряно, – с трудом проговорила она, чувствуя, как болезненно сжимается от волнения горло.
Эти двое так и не проронили ни слова, пока Грей не вышла из холла. На ней не было плаща, защищающего от утренней прохлады, и, дрожа от холода, девушка пыталась собраться с мыслями, чтобы разобраться, в какое положение попал се отец.
Она прекрасно понимала, над краем какой пропасти находится его рассудок, и беспокоилась о здоровье старого рыцаря. Нужно было также спросить у него, позволено ли ей будет остаться рядом и заботиться о нем, или он собирается снова отослать дочь в монастырь, где ее жизнь будет посвящена служению церкви.
Нетрудно было догадаться, куда отвели Эдуарда, так как озабоченные взгляды челядинцев то и дело обращались к сторожевой башне.
Направляясь туда, Грей испытывала все большее беспокойство, глядя на многочисленных королевских воинов, расположившихся вдоль стен замка. Они оставались настороже, готовые в любой момент пресечь попытки сопротивления. При одной мысли о таком невероятном событии у Грей появилась улыбка. Число дружинников барона Эдуарда не только значительно поредело после похода Филиппа на север, где он неизвестно по какой причине лишился жизни, но и мало кто захотел бы бросить вызов королевским воинам ради своего повелителя. Любовью подчиненных тот не пользовался.