Гильберт находился совсем близко, когда Грей была сражена болью, совсем не похожей на ту, что испытывала раньше. Эта боль жестко обожгла, заставив рухнуть на колени, но не для того, чтобы восхвалить Господа.
Яростный крик перекрыл топот копыт. Грей подумала, что это, вероятно, приближается Гильберт, и удивилась, не понимая, что могло вызвать такую ярость. Она оглянулась через плечо и увидела, что из спины у нее торчит стрела. При одном лишь взгляде на предмет, вызвавший такую сильную боль, она поняла, что это дело рук Уильяма. Боль усилилась от сознания близости смерти.
– Нет! – выкрикнула Грей и увидела Гильберта, который приближался необыкновенно медленно, как не бывает в реальном мире. Он скачет слишком медленно, подумала она, в то время как боль бросила ее наземь.
Джиллиана теперь вопила изо всех сил, размахивая маленькими кулачками. Грей старалась не потерять сознания, зажмурилась и терпела боль, пока через мгновение рядом с ней не оказался Гильберт с лицом, искаженным то ли гневом, то ли озабоченностью, то ли – возможно ли это? – страхом.
– Наш ребенок, – прохрипела она, пока Баль-мейн брал у нее из рук Джиллиану и протягивал кому-то еще. – Он рождается.
Недоверчивое выражение появилось на лице Гильберта. Барон смертельно побледнел.
– Боже, только не сейчас, – взмолился он. Грей кивнула, подняв руку, чтобы прикоснуться к его небритой щеке.
– Сын, – выдохнула она. Рука ее упала на землю, веки задрожали.
Гильберт смотрел на Грей, и все обещания самому себе не впускать ее в свое сердце, когда-либо сделанные, улетучились, словно их и не было. Он больше не мог отрицать – она нужна ему, он любит ее как никогда никого не любил.
– Не покидай меня, Грей, – сказал он голосом, охрипшим от волнения, – а я тебя не покину.
Гильберт подхватил ее на руки. Грей, на пороге беспамятства, смотрела на него.
– Никогда, – прошептала она слабым голосом, безуспешно пытаясь улыбнуться.
– Гильберт! – крикнула Лизанна. – Мы должны торопиться, иначе она потеряет слишком много крови.
Настойчивость этого призыва и упоминание об угрозе заставили Гильберта действовать. Шагая к Ранульфу, который остался верхом на коне, он прижался губами к ее лбу.
– Я люблю тебя, Грей, – прозвучали заветные слова. Гильберт посмотрел на любимое измученное лицо. Хотя глаза Грей были закрыты, на губах появилась улыбка.
– А я тебя, – прошептала она.
Гильберт упивался этими словами. С большой неохотой протянул он обмякшую Грей Ранульфу. Оставить ее сейчас было бы смертным грехом, но он понимал, что должен.
– Я еду за Уильямом, – сказал Гильберт. -Всему этому кошмару сегодня придет конец.
– Наверное, его уже схватили, – отозвался Ранульф. – Когда этот негодяй выстрелил в Грей, рыцари сразу же пустились за ним вдогонку.
– Может быть, – Гильберт все же повернулся к своему коню, – но я не успокоюсь, пока не покончу с ним сам.
– Тогда я еду с тобой.
Поставив ногу в стремя, Гильберт оглянулся на Ранульфа.
– Я отдал тебе Филиппа, – напомнил он ему тот страшный поединок год назад, когда был сделан выбор, кому сразить врага. – Теперь, – продолжал Гильберт, – моя очередь вкусить сладость мести.
Ранульф понимающе кивнул и ничего не сказал в ответ.
Приказав остальным возвращаться в замок, Гильберт вскочил на коня и помчался к лесу.
Одного за другим Гильберт повернул назад рыцарей, которые уже пустились в погоню за Уильямом. Теперь, когда на горизонте сгущалась тьма, он один искал человека, который нашел убежище в его лесах и ждал случая, чтобы убить его.
Барон ехал среди деревьев, не давая ярости и нетерпению возобладать над разумом. Мысли постоянно возвращались к Грей и их ребенку.
«Как она?» – волновался он в минуты слабости. Выживет ли от раны и родов? Родился ли их ребенок? Каждый раз он отбрасывал беспокойство, напоминая себе, что Грей в надежных руках – руках Лизанны.
Гильберт инстинктивно почувствовал, что поблизости есть еще кто-то. Приготовившись к неизбежному нападению, он искал в листве Уильяма, но ничего не находил.
Он не был разочарован, хотя нападение последовало не с той стороны, откуда можно было ожидать, а сверху. Его реакция на яростный вопль человека, решившего напасть на него, прыгнув с дерева, последовала мгновенно. Гильберт обернулся как раз вовремя, чтобы извлечь меч из ножен и отразить клинок, нацеленный ему в горло.
Однако неожиданно большой вес Уильяма стал причиной падения обоих противников на землю.
Гильберт первым вскочил на ноги, хотя изрядно мешала покалеченная нога. Его меч описал широкий полукруг, что заставило Уильяма отскочить.
– Теперь тебе конец, – сказал Гильберт, занимая боевую позицию, в то время как его противник угрожающе поднимал меч. – Если веруешь в Бога, то молись, ибо смерть твоя близка.
Уильям рассмеялся, кривя рот. Его меч со свистом рассекал воздух.
– Мне не нужен Бог, чтобы пролить твою кровь, Бальмейн, – выпалил он. – Скоро ты присоединишься к своей шлюхе и твоему ублюдку, которых я прикончил.
Упоминание о том, что Грей и его ребенок могут умереть, распалило ярость Гильберта. Зарычав, он бросился вперед, наметив точную цель: лишить жизни этого негодяя. Но не тут-то было, потому что Уильям оказался проворным противником.
Развернувшись, Гильберт отбил атаку Уильяма ударом, который заставил того отскочить на несколько шагов. Бальмейн продолжал теснить его, зная, что если и уступает тому в быстроте, то превосходит в силе.