Молитва на водосточной трубе, рассказ
Дневник молодого негодяя, автор идеи ЧеГеВаре
1.
В одной многоквартирной высотке жили однажды: Топ-модель, Рэкетир и Домушник. Судьбы у них были разными и встречи не частыми, пока не случилось то, о чем последует дальнейшее повествование…
Всё в этом мире происходит однажды, и так уж случилось, что Топ-модель Чень Хо влюбилась в своего соседа – Домушника Айни, о существовании ко-торого прежде не знала. Да и как можно было подозревать, что в повседневной обыденности вдруг может возникнуть человек-фетиш, оживший образ идеальной символической страсти, предмет обожания…
Ведь домушник Айни никогда не посещал показы и не участвовал в дефиле. Не был зван он и на разнообразные вечера и коктейли, не имел своей студии, а уж если что и имел, то лишь профессиональные наборы отмычек и некото-рые соображения особого свойства о практическом применении сей профес-сиональной оснастки.
Своими отмычками Айни вскрывал чужие миры, и, как водилось, живился в них материальными излишествами тех, кого решал без особых расшаркива-ний посетить. Естественно, вне присутствия хозяев в их материально-благополучных мирках.
В то же время случилось и вот что: отпетому громиле, рэкетиру Стингу во время очередной разборки на Центральном городском рынке, в той фазе, ко-гда уже полный: "Ша, базар! Туши свет!! Сливай воду!!!", банальной толовой шашки совершенно случайно разворотило бедерные мышцы ног, и громила Стинг навеки превратился в калеку.
Братаны не забыли о своём дружбане, как верные друзья не забывают о друге. В его мире одновременно возникли – грошовая госпенсия инвалида и ежемесячная немалая страховка из "общака". Ко всему, по-прежнему, в случае конкретной наводки и стрёмы ему перепадало за риск, но всего этого от природы подвижному и волелюбивому Стингу теперь уже не хватало.
Взрыву на Центральном рынке, превратившим Стинга в калеку, был свидете-лем Айни. Он как раз направлялся к отдалённому ларьку барыги-перекупщика, у которого и сбывал им украденное – без лишнего шума и копоти. С тех пор самого домушника Айни отворотило от рынка, и он навсегда сменил место сбыта воровского улова.
Однако Стинг жил по соседству с Айни, и не замечать того Айни уже не мог. К тому же самому ему захотелось от жизни большего шика, с тем, чтобы не оказаться в состоянии Стинга, жизнь которого явно не удалась.
И принялся Айни более изощрённо и тщательно взламывать самые коварные дорогие замки, и не осталось таких охранных систем, которые бы не поддались ему, вошедшему во вкус и азарт. Грабил теперь усердный домушник и банановых- и порноворотил, и усердных банковских служащих с подвесками, на которых каждый отдельный брильянт стоил с трехкомнатную квартиру, подчищал он и барахлишко и у иных политических нуворишей Новой Республики. Благо одних партий было более ста, и в каждой раскошевали свои доморощенные плутократы, мотавшие время от времени то на тропические острова, то в райские кущи, подальше от житейских забот…
Но прошло время, и все наиболее прыткие и наворовавшиеся постепенно бе-жали из пределов своего ограбленного Отечества, а простые столичные пред-ставители третьего класса стали обустраивать свой быт, и в прежде захолуст-ной столице стали появляться настоящие – внешне дубовые (внутри метал-лические) – двери со скрытыми секретными замками про всякий случай.
И однажды домушника подвела всеведущая наводка: завистливая наводчица приняла искусно расписанную дверь квартиры Чень Хо и ажурные туалеты красавицы за признаки принадлежности к высшему клану сытых…
Увы, при взломе, трудяге Айни не потребовалось особых усилий, да и лиш-ней хлебной корочки в квартире не оказалось. В двух хорошо задрапирован-ных комнатах домушник обнаружил одну роскошную двуспальную кровать под балдахином в настоящем стиле ампир да одно совершенное и совершенно обнаженное существо – женщину, чьё голое тело воистину было прекрас-ным. Вот уж где был всем брильянтам брильянт!.. Похоже, молодая дама свято себя блюла: он застал ее за вечерним туалетом, когда он медитировала, тщательно обтирая и вновь умащая каждый сантиметр своей собственной кожи…
Всё прочее в квартире дивной красотки, вплоть до роскошного александрий-ского трюмо, имело едва заметный для посторонних, но остро ощутимый домушником неприкрытый дух бутафории. Всё в этой квартире, вплоть до по-стельного белья, регулярно переставлялось и выносилось, как заправские сменные декорации…
В квартире топ-модели истинный смысл имела только сама Топ-модель – не-сравненная красотка Чень Хо!.. После недолгих, но горестных профессиональных раздумий припомнил Айни в сердцах алчную бабу, по чьей вине он оказался в этом нелепом театре абсурда и готов был тихо ретироваться. И так бы, естественно, и случилось, если бы взгляд Айни ещё раз не ощупал обво-рожительную фигурку.