Картины приносили ему неплохой доход, и он не привык себе в чем-то отказывать. У него еще остался небольшой запас работ, которые наверняка ушли бы за хорошие деньги. Александр мог некоторое время продержаться на плаву. Но это от силы 5–6 месяцев. А что дальше?
«Я не буду трогать эти картины», — подумал он, убирая краски.
«Конечно, не будешь. Потому что ты уже давно решил, кому достанутся эти картины, если вдруг с тобой что-то случится. Например, в следующий раз Игорь не догадается приехать к тебе домой. Ты эгоист, совершенно жалкий, просто ничтожный. Подумай о своих детях!..»
Внутренний голос в последнее время настойчиво отговаривал его от этой затеи, но Саша не собирался менять решения. Все свои работы он отдаст Тане. Или…
«Ты уже пытался подарить ей цветы. Вспомни, чем это закончилось!»
«Она получит их, когда меня не станет!» — не соглашался Саша с противным голосом.
Он снова посмотрел на уродливые шрамы. Они бугрились на руках лиловыми червяками, улыбались ему.
— Я сильный, — очень тихо сказал он. — Я справлюсь. — Александр вдруг неожиданно улыбнулся и добавил: — То, что нас не убивает, делает сильнее. Старик Ницше был прав.
Ему нужен Игорь! Самые поверхностные подсчеты показали, что друг-алкаш должен Саше как минимум тысяч тридцать.
Александр не особенно заморачивался по поводу того, что своим спасением он, по большому счету, обязан спивающемуся товарищу. Он не считал, что списание всех накопившихся долгов Игоря было бы благородным жестом, вполне логичным с точки зрения здравого смысла. У Саши был иной взгляд на эту проблему.
В свое время он вытащил мертвецки пьяного Косенко из сугроба, так что они квиты. Дружба дружбой, а табачок врозь, как говорится. Конечно, тридцать штук не решат все его проблемы, но какое-то время он сможет прожить на эти деньги.
Однако и здесь его ждала неудача. Игорь оказался дома, правда, он дрых беспробудным сном пропойцы. У Саши состоялся пренеприятнейший разговор со Станиславом, старшим братом Игоря, недавно вернувшимся из мест не столь отдаленных.
Собственно, беседы как таковой не получилось. Стас и слушать ничего не хотел о каких-то долгах, при этом отказывался будить младшего брата. Александр быстро вышел из себя и начал орать на уголовника. За это он тут же схлопотал леща, от которого у него перед глазами заплясали солнечные зайчики. Он попытался дать сдачи и даже замахнулся, но Косенко-старший без труда добавил ему еще пару оплеух.
— С долгами разберемся, — сказал он, пинками выгоняя униженного и морально раздавленного Сашу за ворота.
Из губы Денина капала кровь, под глазом набухал лиловый фонарь.
— Если должен — вернет. Если решил как лоха развести — ответишь! — После этих напутственных слов дверь за ним захлопнулась.
«Отвечать» Саше больше не хотелось. Потирая саднящую челюсть, он медленно брел по дороге.
Денег и работы у него не было. Внутри тоже ничего не оставалось, только ноющая боль и мертвая пустота.
Он подумал о своих малышах, и лицо его стало еще более хмурым. Дети сторонились его. Вчера дочь невзначай выдала, мол, как классно мы на днях гуляли, были в аквапарке с дядей Сережей.
Дядя Сережа, твою мать!.. Быстро же его недавняя супруга нашла ему замену. Саша на мгновение даже испытал ревность. Впрочем, какое это теперь имеет значение? Юля не замужем. Он не женат. Только вот что теперь делать с этой свободой? Как ею воспользоваться?
«Таня, я люблю тебя!»
Где-то под сердцем снова все скрутило болью. Саше казалось, будто чьи-то костлявые пальцы безжалостно отщипывали от его внутренностей по кусочку.
Он не переставал думать о любимой.
Впереди золотисто сверкнул купол церкви. Ноги сами понесли Сашу к храму. Внутри было пусто. Ноздри Денина тут же уловили терпкий запах ладана.
На мелочь, оставшуюся у него, Саша купил несколько свечей.
«Боже, сделай так, чтобы мы были вместе!»
Он прикрыл глаза, пытаясь вспомнить хоть какие-нибудь молитвы. Бабушка в детстве учила его, но сейчас голова Денина была заполнена истеричным хаосом, словно превратилась в клетку, набитую взбесившимися крысами.
«Боже, верни ее. Без нее мне не жить!»
Из-под века выскользнула слеза, блеснула в дрожащих огоньках свечей и упала на дощатый пол.