«Но сейчас, на рассвете, я впервые осознала, какой жгучий стыд испытывала, должно
быть, эта пожилая женщина. Никогда не иметь своего угла, постоянно переезжать из дома в
дом. Целиком зависеть от милости племянников и племянниц. Ни разу в жизни — ни живя
вместе с тетей, ни позже — я не задумывалась о том, что чувствовала она. И лишь теперь я в
полной мере ощутила оскорбленное достоинство и жгучую гордость, которые ей ежедневно
приходилось заталкивать в глубину сердца… Я была не в состоянии вынести эту острую
боль».
Следующим вечером Вирджиния повторила свой опыт. Она высказала Богу просьбы и
решила ожидать ответа, пока не заснет. И вновь произошло нечто подобное: воскрес другой
эпизод из прошлого, и результат был столь же сокрушительным. Молитва вызывала
обострение давно забытых конфликтов, а потом разрешала их. Так Вирджиния приносила
свои отношения с людьми к ногам Примирителя.
В течение многих лет я записываю имена людей, за которых молюсь, на специальные
карточки. Один день я молюсь поименно за членов своей семьи. В другие дни молюсь за
друзей, за соседей, за коллег-писателей, за миссионеров, несущих служение на Родине и в
других странах. Еще один день я отвожу для того чтобы устроить духовную проверку себе
самому. Я, как и Вирджиния Оуэне, понял: когда я молюсь за людей, мое отношение к ним
меняется. Вместо того, чтобы назвать двоюродного брата безответственным бездельником и
начисто о нем забыть, я с состраданием смотрю на него глазами Иисуса Христа и думаю, как
бы мне самому помочь решению проблемы, о которой я молитвенно рассказываю Богу.
Около двадцати лет назад я сообщил одной известной писательнице, что буду молиться
за нее один день в неделю, ибо представляю себе, с какими трудностями она сталкивается.
«Прежде никто не говорил мне, что молится за меня, — сказала она позже. — Поэтому мне
захотелось быть достойной ваших молитв, оставаться христианским автором и писать как
можно лучше». Это желание мне знакомо, потому что за меня тоже молились. Одна женщина
читала мою книгу, когда ее трехлетней дочери удаляли опухоль мозга. Она прислала мне
необычный подарок: молитвенный дневник, в котором на трехстах шестидесяти пяти
страницах ее рукой были записаны молитвы обо мне. Иногда, в какой-то случайный день,
скажем третьего марта или девятнадцатого августа, когда я чувствую уныние или апатию, я
открываю дневник на нужной дате и читаю записанную семь лет назад молитву о себе. И
вдруг вижу, что именно эта молитва чудесным образом соответствует проблемам моего
сегодняшнего дня. Недавно я попытался написать этой женщине, но получил ответ от
почтовой службы: моя корреспондентка переехала, ее новый адрес неизвестен. Однако
молитвы моей сестры во Христе продолжают жить, и я стараюсь быть достойным их.
Изучая молитвы апостола Павла, я ясно вижу расширяющиеся круги Божьей любви.
Павел постоянно, день и ночь молится о своем сподвижнике Тимофее. Апостол часто
упоминает и другие имена. Он молится о рабовладельце Филимоне, настойчиво уговаривая
его освободить раба (Флм 1). Да, Павел истово молится о близких друзьях. Но столь же
горячо молится он и о церквях — о тех, которые посетил, и даже о тех, где не успел
побывать, например, в Риме и Колоссах. Он молится и о целом народе — о соплеменниках-
евреях, которые не приняли Иисуса как Мессию.
Спустя двадцать веков я ищу параллели с библейской молитвой в своей жизни. Я
слушаю репортажи об эпидемии СПИДа в Африке. Более того, я побывал в Африке в
командировке и сам видел неподвижно лежавших в кроватках брошенных младенцев — их
ручки и ножки напоминали тонкие прутики. На ломаном английском языке мне
рассказывали истории об отверженных обществом женщинах, которых заразили
смертоносным вирусом неверные мужья. Вечером я молился о тех, чьи лица прошли передо
мной в течение дня. Но это были не просто лица. Встреченные мною люди действительно
стали для меня ближними моими, павшими жертвой зла, которым переполнена наша
планета. Когда я молюсь, их боль становится моей, и я приношу эту боль Богу. Я ищу
способ, как мне, человеку, живущему в богатой стране за океаном, передать моим ближним
Божью любовь и заботу. Кто сумеет полнее всего воплотить в жизнь эту любовь, и как я
могу помочь?
Я молюсь и о тех, кто живет недалеко от меня. Я слышал, что мой друг из соседнего
города консультируется с адвокатом по поводу развода. Я неплохо знаю семью друга и
уверен, что речь не идет о физическом насилии или о супружеской измене. Просто эти двое
устали от трудной работы по созиданию брака. Я приношу Богу их обоих, мужа и жену. Но
тут же у меня созревают собственные идеи, как разрешить эту ситуацию, и я начинаю
молиться о достижении намеченного мной результата. В такой момент приходиться
останавливать себя-всезнайку, смиренно признав, что мне известны далеко не все
обстоятельства дела. И тогда я прекращаю навязывать Богу свои решения и просто молюсь.
Я пытаюсь представить себе, что может способствовать исцелению. Слезы? Может быть,
помощь семейного консультанта? Раскрытие секретов? Медленное целительное прощение?
Я прошу обо всем этом Бога, и спрашиваю, чем я, как друг, могу помочь. Я знаю также, что
иногда разрушение брака бывает необратимым. Молясь, не исключаю и такой вариант. Я
прошу о том, чтобы Господь научил меня правильно себя вести с другом.
В молитве я стараюсь не делать попыток манипулирования Богом, не навязывать Ему
свою волю — ведь в молитве требуется совсем другое. Нужно войти в поток Божьей любви,
и став его частью, изливать эту любовь на других.
На краю пропасти
Майк
На втором курсе колледжа мной овладела сумасшедшая идея
на пять месяцев прервать учебу и пожить на улице. Я нашел
единомышленника в лице своего друга, и после нелегких
переговоров с родителями мы покинули милый студенческий
городок Вестмонтского колледжа в Калифорнии, попрощались с его
уютными кафе и закусочными и отправились по дальним городам и
весям: Денвер, Вашингтон, Портленд и Финикс. Мы питались тем,
что могли отыскать в мусорных баках или купить за монеты,
брошенные в чехол от гитары, когда мы стояли на углах улиц и
пели хвалебные гимны. Вот тогда-то я и оценил важность
молитвенной поддержки.
Мы попали в совершенно иной мир. Мы не брились и не
принимали душ, выглядели неопрятно. По нашему виду нельзя
было догадаться, что на самом деле мы студенты престижного
колледжа, а не обитатели подворотни.
Раз в две недели я старался попасть в библиотеку или какое-
нибудь другое место со свободным доступом к компьютеру, и
писал отчет людям, которые согласились молиться за нас. Первое
электронное послание получили сорок или пятьдесят человек. К
концу пятого месяца нашего бродяжничества это число
увеличилось в десять раз. Некоторые люди рассказывали мне потом
о случаях, когда они внезапно чувствовали побуждение немедленно
помолиться о нас. Например, одна девушка рассказывала, что она
проснулась в три часа ночи и почувствовала, что нужно помолиться
за меня. Я учел разницу в часовых поясах, и понял, что именно в
это время у меня разрезали рюкзак и украли джинсы.
Я видел в этих контактах по электронной почте нить,
связывающую нас с другой жизнью, с прекрасным миром,
населенным людьми, которые заботятся о нас и разделяют наши