И тогда вся братия собралась в Успенском храме на молитву перед ракой с мощами преподобномученика Корнилия и перед чудотворным образом Успения Божией Матери, взывая со слезами о небесном заступничестве за Дом Пресвятой Богородицы — родную Печерскую обитель.
Возглавил эту, длившуюся всю ночь, горячую молитву отец Симеон — вместе с иеромонахами Анатолием, Аркадием, Исаакием, Серафимом (Розенбергом) и иеродиаконом Ионой, который сказал тогда: «Мы никогда не уйдем отсюда, несмотря даже на близкое пришествие “красных”; мы прежде всего монахи русского православного монастыря и хотя и погибнем, но не уйдем отсюда, не предадим своей обители».
Тот же отец Иона вспоминал позднее об этой скорбной ночной молитве, приведшей к чудесному избавлению монастыря от немецкого насилия: «Столь неописуемые минуты можно понять только тому, кто был смертником, и потом его вдруг помиловали — нас спасла любовь к обители и непобедимая помощь Неба, ибо Бог не в силе, а в правде».
Наутро в монастыре появился военный комендант с переводчиком, но сломить волю иноков не смог. Немецкие машины простояли у монастырских ворот три часа, но из обители так никто и не вышел. Комендант пребывал в растерянности из-за неподчинения монахов, ибо по плану командования предполагалось всех их вывезти, а сам монастырь взорвать.
В это самое время военные события начали развиваться так стремительно, что из-за начавшейся среди отступавших оккупантов неразберихи вопрос о насильственной эвакуации монастыря отошел на задний план. Момент был упущен, комендант не смог добиться ничего от иноков и, по-видимому, не решился взять на себя ответственность за принятие какого-либо решения.
Лишь недавно стало известно о том, что сразу же после освобождения г. Печоры от немецких войск саперы из-под здания ризницы изъяли килограммы взрывчатки: об этом в 1989 году рассказал ветеран 660-го саперного батальона 376-й Псковской стрелковой дивизии Кузьма Моисеевич Карпов.
Предстательством Пресвятой Богородицы и святого Игумена Печерского Корнилия и горячими сердечными молитвами старца Симеона и всей братии монастыря обитель была сохранена от поругания и разрушения.
В период наместничества (с 1949 по январь 1954 года) архимандрита Пимена, будущего Патриарха, у обители были отобраны земли, использовавшиеся под посевы и огороды. Небольшой участок под огород оставили только за монастырем. И вот на новой, никогда ранее не обрабатывавшейся земле посеяли овощи, но никаких всходов семена не давали. Не раз архимандрит Пимен приходил к батюшке Симеону и сетовал, что всходов всё еще нет. Наконец он пришел к батюшке и говорит: «Всё зазеленело».
Оказывается, старец Симеон, переживая о монастырском урожае, тайно ходил на огород, чтобы там помолиться. И Господь по его молитве послал добрые всходы и затем — такой обильный урожай, что во время крестного хода на праздник Успения Божией Матери выставили охрану, чтобы люди не потоптали. Урожай был удивительным, братия вознесла благодарственные молитвы всещедрому Господу. Старца в огороде видела р. Б. Ольга, остававшаяся охранять монастырский инвентарь во время обеда.
Иеросхимонах Михаил (Питкевич)
1877–1962
Лет за пять до своей кончины старец Михаил говорил одной из духовных дочерей-монахинь, что его уже ничто не интересует, кроме молитвенного общения с Богом: «только молитва Иисусова — больше мне ничего не надо…»
О молитве Иисусовой говоря, батюшка спросил: «Да как ты молишься? Ко всему должна быть подготовка. Все эти приемы и дыхание, о которых читала, — оставь; только сердце можешь повредить, такие случаи бывали. С Иисусовым именем, с этой молитвой, должен быть вопль из глубины сердца — тогда и будет молитва».
Иисусова молитва поистине всеобъемлюща, всегда доступна каждому в любом месте и в любое время и, будучи кратчайшим исповеданием догматической истины о Христе как Сыне Божием и выражением одновременно покаяния души и ее несокрушимого упования на спасительное помилование Господом Богом, является тем самым, по сути, молитвою всех молитв!