— Амели, это было крайне неблагоразумно с твоей стороны. Тебя могли ранить и даже убить! Я не для того тебя воспитывал, чтобы ты закончила подобным образом. На кого я оставлю род… — начал обличительную речь Второй, под охреневшими взглядами присутствующих.
Амели же виновато съежилась под гневным взором. Похоже гнев отца для нее оказался страшнее, чем зал, полный Ноев…и Вайзли, отлично знающий их жестокого Второго, прекрасно ее понимал. А вот Эшли и Саманта, характера Ноя не знавшие, молча смотрели на смущенную Диати — судью, которая меняла выражение лица только при виде Ноны, а в остальное время ходила с равнодушным или суровым выражением, пристально наблюдая за всеми остальными из их клана. Казалось ее невозмутимость ничто, кроме Элен, не способно сломить.
Варды синхронно повернулись к нему, с одинаково недоуменным выражением лица:
-Какой проверки? — нахмурился Суд.
— Отец, прошу простить за некомпетентность, но что вы делаете в этом месте и почему прекратили поддерживать связь? — повернулась к нему Амели- Вас захватили?
Мужчина повернулся к дочери, казалось, пытаясь осознать смысл ее вопроса. Складывалось впечатление, что он никак не может понять, о чем идет речь и сосредоточенно пытается о чем-то думать.
-Проверки на пробуждение Трайд. Темная Материя, устойчивость… Ради снятия эффекта молитвы, помнишь? — уже настойчивее спросил Тысячелетний, снова переводя внимание мужчины на себя.
Суд странно замер и еще сильнее нахмурился, вновь рассматривая дочь. Амели вопросительно на него смотрела. Постепенно лицо мужчины становилось все более сосредоточенным, будто Суд изо всех сил пытался о чем-то думать и, наконец, он сказал:
— Я…я не могу сконцентрироваться. Кажется… — и отвел взгляд от девочки- о чем мы говорим?
Казалось, глаза мужчины не способны сфокусироваться на определенном предмете и рассеянно блуждали по стенам зала. Дочь тревожно на него посмотрела и перевела взгляд на Эшли. Та, в свою очередь, посмотрела на сосредоточенного Мудрость.
Суд, услышав это, встревоженно нахмурился, а Граф тяжело вздохнул.
-Ладно, это и вправду было глупо с моей стороны…можно ли считать воздействие Сердца оправданием? — мрачно пробормотал Тысячелетний.
-Что вы сделали с отцом? — угрожающе спросила Амели, снова достав ножи и…
Рухнула на землю.
За ее спиной стояла суровая Саманта, держа в руках шприц. Повисла тяжелая тишина.
-Амели? — дезориентировано спросил Трайд, призывая какой-то меч — что с тобой?
И тоже рухнул на землю.
Грин молча кивнула.
День у Евангелины Барнет не задался с самого начала. Сначала, прямо во время утреннего чая, она резко ощутила, что часть ее пожирает что-то невообразимо мерзкое и чужеродное. Это чувство было крайне неприятным и…в чем-то знакомым? И это знакомое ощущение привело Еву в такой ужас и ярость, что она мгновенно поняла- нельзя дать этой вещи закрепиться! Ни в коем случае! И поэтому женщина сделала то, что поклялась никогда не совершать — она потянулась к, все еще своему, свету и при помощи него уничтожила сосуд заразного света.
На самом деле, Ева даже не поняла, как она это сделала. Она просто…просто разрешила вместилищу заразного света уйти, и тот с великим облегчением распался. Ей казалось…что сосуд заразы очень и очень устал и был счастлив получить долгожданное разрешение. Вот только вместе с этим женщина осознавала, что в следующий раз зараза будет лучше подготовлена и не позволит ей повторить свои действия. К тому же… Ева ощущала, что часть ее света уже заражена и подавлять заразу становилось все сложнее. Она начала уставать и четко осознала, что еще одной атаки заразы не выдержит.
Беги — приказала она –Заразный свет близко. Я больше не выдержу. Нужно бежать.
И окончательно потеряла сознание.
Очнулась Ева от лая обеспокоенных собак и…знакомого чувства лихорадочного жара. За последний год это происходило настолько часто, что женщина моментально поняла — у нее начинался трехдневный приступ. Барнет печально застонала и медленно поднялась из-за стола. Ее шатало.
Обеспокоенная Диати тревожно залаяла, а Ллойд молча подставил ей спину, на которую Ева тяжело оперлась. Ей нужно было добраться до хлеба и забрать его наверх, к своей кровати. За этот год процесс был уже не единожды отработан, и, даже, в чем-то привычен, но…теперь на нервы женщине действовало не только это гнетущее чувство ускользания, которое она обязана держать. Теперь к этому прибавлялось ощущение того мерзкого, пожирающего света, зудящего у нее в голове и подсознательное беспокойство. Ей казалось, что зараза грозит не только ей и поэтому не на шутку тревожилась.
Ева тяжело дошла до хлебницы и забрала батон. Со второй стороны подошла Элен, тоже подставив спину, и Барнет, засунув с трудом добытый хлеб под мышку, оперлась на вторую собаку. Они медленно повели ее к дивану на первом этаже, и женщина с усталостью поняла, что они были умнее ее — в таком состоянии ей по лестнице было не подняться. Ева тяжело вздохнула и повалилась на мягкую обивку. Рядом раздавался многочисленный стук когтей по полу, и женщина поняла, что собаки обеспокоенно бродят вокруг дивана, но она была не в силах повернуть голову. Барнет устало вздрогнула от озноба, и ощутила, как сверху на нее что-то падает. Ева моргнула и, с трудом перевернувшись на спину, увидела плед — судя по сидящей рядом Элфи, накинула его она. Барнет слабо улыбнулась и легонько погладила собаку по голове. Элфи всегда умела заботится о ней во время приступов.
Внизу раздался тихий лай и Элен, опустив голову вниз, подняла маленького Тедди, быстро опустив его на живот своей хозяйки. Ответственный питомец деловито помесил живот женщины лапками и улегся, всем видом показывая, что будет сторожить ее все три дня, без перерывов.
Как и все остальные собаки, настороженно окружившие диван женщины. Даже трусливая Фови, обычно прячущаяся в углу, вышла на свет и настороженно смотрела на входную дверь. Видя это, Ева смогла немного унять пожиравшее ее беспокойство и погрузится в тяжелый сон.
Следующие три дня прошли для нее совсем нелегко- к уже привычному приступу прибавился тот мерзкий свет, но женщина надеялась, что вскоре это пройдет. Психиатр говорил ей, что при ухудшении состояния в виде этих приступов, возможно появление новых психиатрических симптомов, и когда женщине полегчает, они станут легче.
К сожалению, в случае Евы этот постулат не сработал.
Когда ее приступ окончательно прошел…ей стало даже хуже. Теперь ничто не отвлекало женщину от этого мерзкого, пожирающего света и постоянного чувства, что кому-то грозит опасность. При этом… Ева заметила, что стала постоянно искать глазами Элен, которая, видно чувствуя испуг хозяйки, теперь постоянно держалась поблизости. Но это не помогало — уверенность женщины в том, что этот свет угрожает ее собаке, только нарастала. Через неделю такой жизни, окончательно доведенная до ручки женщина, снова лежала на диване своего психотерапевта и с грустью смотрела на брошюру элитной психиатрической лечебницы.
Она понимала, что это билет в один конец, но других вариантов уже не видела. Лекарства ей не помогали, беспокойство продолжало нарастать и дальше так жить Ева уже физически не могла.