Ванесса отчетливо застонала. Выглядела женщина ужасно: ее глаза лихорадочно блестели, больничная одежда пропиталась потом, а сама она часто и неглубоко дышала, периодически сотрясаемая судорогами. И то, что она была в подобном уязвимом виде перед кучей незнакомых людей не добавляло ей спокойствия. Даже учитывая, что часть незнакомцев выглядела как странные ходячие скелеты в балахонах — это было даже хуже, Ванесса не совсем понимала, как их потом убивать, или, хотя бы, шантажировать.
-Я вернулся♥! -воскликнул странный… странное… какой-то клоун в шляпе, появляясь из сияющей арки.
Ванесса его проигнорировала- она слишком устала реагировать на бредовость происходящего. Да, сначала этот… это ее беспокоило, но теперь ей уже было на все плевать.
-Как мы себя чувствуем♥? – взволнованно подскочил к ней клоун.
Ванесса окинула его полным презрения взглядом- ее всегда бесили идиотские вопросы. Разве не очевидно, что очень и очень плохо!
- Не считая того, что сам объект необычен, процесс продвигается абсолютно стандартно, – сухо констатировал балахон- Граф, вы перебрали ваши исследования?
Клоун кивнул:
-Как я и думал, причина не в родстве с Шерилом. С биологических родственников я начинал, но это все-равно было бессмысленно. Дело не в теле, а в душе, помнящей процесс, и Главе, удерживающем во время трансформации
Нои напряженно замолчали, смотря на тяжело дышащую женщину. Наконец балахон отмер и нерешительно спросил:
-Четырн…
Снова повисла тяжелая тишина.
Граф удивленно посмотрел на единственного человека в лаборатории ковчега.
-Майтра, кто это♥? – повернулся Тысячелетний к Одаренности.
Тот странно замялся:
Граф снова глубоко задумался.
Потом окинул взглядом ковчег и повернулся к истощенной Ванессе.
-Тебя интересуют эмоции? -осторожно спросил клоун.
Женщина ничего не ответила, продолжая равнодушно смотреть на первого Ноя.
-Саманта отвечай. Это приказ – спокойно сказал Майтра.
Канон покосилась на Майтру и, впервые за долгое время, в глубине ее глаз мелькнуло что-то:
На этот раз женщина не отвечала дольше. На лице ее застыло пустое выражение, но в глазах отражалась сложнейшая мысленная работа:
- Я… я ничего не чувствую в отношении закатов, господин Граф – напряженно ответила ученая- Закат это понятие, призванное обозначить оборот планеты вокруг своей оси и наступление темного времени суток. Это рутинный и бессмысленный для изучения процесс.
-Но… ты ходишь смотреть на закаты? – очень осторожно спросил Тысячелетний.
И тут произошло нечто странное. Саманта ощутимо вздрогнула и шагнула назад. На ее лице отразилось замешательство:
Майтра был поражен, он никогда не видел свою ассистентку в подобном состоянии. Но еще страннее была реакция Графа. Увидев реакцию Канон, он застыл, а потом его тело неконтролируемо затряслось от ярости. Руки Тысячелетнего сжались в кулаки, а от фигуры начала исходить ощутимая угроза. Майтра непроизвольно отошел подальше.
Майтра остался ошарашенно стоять в маленькой палате, наедине с мучающейся Ванессой и растерянной ассистенткой. В этот момент ученый осознал, что абсолютно перестал понимать происходящее.
-Какой дефект? – не успел сориентироваться ученый.
Мужчина был вынужден отвлечься на работу, но как только появилась возможность сразу же вернулся. Пропустить зрелище его всегда хладнокровной биологической сестры в подобном состоянии? Да ни за что.
Ванесса застонала и начала ненавидеть все происходящее с утроенной силой.
Ковчег был очень и очень стар. Иногда даже сам Граф мог заблудиться в его бесконечных комнатах, построенных за многие годы его использования. В разные времена Ковчег служил разным целям: сначала был колыбелью, для новой цивилизации, потом убежищем для хрупкого воссозданного человечества. Позже он служил восстановлению природы и растительности когда-то разрушенного мира и, когда цель была достигнута, был покинут своими многочисленными жителями. После этого Ковчег стал единоличным домом последних выживших Темных этого мира и стал служить лишь их целям.
Но было время, когда это место еще не принадлежало Графу. И в глубине души он всегда помнил, кому на самом деле принадлежит Ковчег, ведь именно Светлые были истинными хозяевами Небесных Городов. Это место так и не стало его истинным домом.
По темному старому коридору шел немолодой уставший мужчина. Путь его освещали старые потолочные лампы, периодически мигавшие от перебоев в древней самодельной проводке. Она говорила, что обживать Город было непросто, учитывая, что Кристаллиты стали смертельно опасны, а вся инфраструктура Светлых зависела от него. Им пришлось заменять абсолютно все, используя устаревшие знания и свои неловкие руки, и они справились. Когда она рассказывала об этом на ее лице светилась редкая улыбка и иногда Первому казалось, что только благодаря этим воспоминаниям она смогла продержаться так долго. Не то, чтобы Глава уничтоженного клана не понимал ее.
Мужчина грустно улыбнулся и аккуратно обогнул лежавшую на полу глиняную фигурку. Она очень не любила, когда он трогал их вещи. А он ненавидел все ее бесконечные правила по поведению в ее обожаемом доме, мешавшие ему работать. Когда он снял со спинки стула тот лабораторный халат, она его чуть не убила, и они разорались, перестав разговаривать друг с другом на неделю. Это была болезненно одинокая неделя. Она извинилась первой, а он больше никогда не трогал тот халат.