Женщина сжалась в комок и крупно дрожала, обхватив голову руками. Рядом с ней лежал разбитый черный круг, и, судя по поврежденному рукаву костюма, женщина сама сорвала его и с силой бросила на землю. И сейчас к ней приближалась одна из тех близняшек! Что она творит?! Скин подорвался и быстро пошел к ненормальной девчонке. Сначала он убьет оставшуюся экзорцистку, потом заберет вторую девчонку. Судя по отсутствию переноса, та снова упустила трусиху. Снова за ней гоняться теперь…
-Сес-стренка- девчонка, все-таки, добралась до странной экзорцистки и обхватила ее руками, будто обнимая.
Да что она творит-то?! Скин сердито вздохнул и сделал последний шаг… как оказался посреди лаборатории Ковчега. Странно разрушенной лаборатории, рядом с абсолютно неадекватной Самантой.
Скин странно на нее посмотрел. Во-первых, этот экзорцист поджаренной котлетой лежал на полу. Во-вторых, второй экзорцист сейчас сидел и трясся поблизости… трясся… хм...
Саманта же этими словами весьма впечатлилась и перевела метущийся взгляд в пустоту.
Пациентка 64 потерянно посмотрела на лежащую на полу без сознания женщину, после чего перевела взгляд на трясущуюся девочку. Очевидно ей было очень страшно. А еще она не умерла, не покрылась странными кристаллами и не страдала. В груди женщины разлилось непередаваемое облегчение. Она была цела и невредима. Они все, все, кого чувствовала пациентка, были целы. Но тогда… почему девочке так страшно? Может Шестьдесят Четыре может ей помочь? Пациентка нерешительно подошла к ней и протянула руку. Девочка с силой ее схватила.
Шестьдесят четвертая ошарашенно моргнула. Она стояла посреди странного разрушенного места, рядом лежали порезанные на части черные скелеты, а еще ближе стояли: другая близняшка, обнимавшая кого-то, бормочущая женщина и тот бугай.
Бугай, увидев ее, облегченно выдохнул и, рывком, забросил на плечо. И гордо встал на месте. Видно, отпускать женщину он не собирался. Девочка, сжимавшая ее руку тоже, поэтому композиция вышла странноватой.
Увидев удивительную композицию, фигура замерла и… с тяжелым выдохом стала массировать себе голову.
— Это их Восьмая? – спросил балахон, показывая на пациентку пальцем.
Опускать ее на землю он все еще отказывался.
Снова разозленный Майтра повернулся к… странному толстому клоуну? Шестьдесят четвертая иногда видела таких, когда их выводили на прогулки. Забор больницы представлял собой решетки, через которые можно было смотреть на главную площадь, чем любопытная женщина охотно пользовалась.
Тот вынул из кармана шприц и воткнул его в ногу женщины. Та удивленно на него посмотрела, а потом зашаталась и медленно осела на руки Одаренности. Тот только тяжело вздохнул, подхватил ассистентку поудобнее и аккуратно понес вдаль.
Странный клоун его проигнорировал, начав осматривать полуразрушенное помещение. И если большая часть находящихся в нем была Графу знакома, то…
-Джесс, а кто это тут у нас?♥ – с любопытством спросил Граф.
Трясущаяся девочка вздрогнула. Почему-то Тысячелетний всегда знал, кто из них, кто.
-Э-это сестренк-ка- ответила девочка, лихорадочно ту сжимая.
Граф заинтересованно подошел к Джесс и… неизвестной экзорцистке? Нона, дорогая, вздохнул Граф, твои люди неожиданно тесно связаны с Орденом. Можно ли считать это неким проклятием их изначальной расы? Впрочем, это было уже не важно…
-Господин Граф! -панически вбежала в комнату Лулу – Алистеру плохо!
И как они его постоянно находят, посетовал Тысячелетний и отвернулся от новенькой. Все равно та опасности уже не представляла. Нона говорила ему имя своей Восьмой. Учитывая, что эти члены клана могли концентрировать всех остальных на уничтожении определенного врага, и чем сильнее была доминирующая эмоция, тем эффективнее… Нона печально рассказывала, что их Страх была в одном из Городов, когда все началось. И после уничтожения телепорта Нона ощущала ее еще полторы недели… да, их Страх действительно умела прятаться. Но этого оказалось недостаточно, учитывая, что тогда они еще не знали, как противостоять кристаллизации. В итоге эта девушка пережила полторы недели, наполненные болью пожираемой плоти, жуткими опасными тварями и бескрайним ужасом с полным осознанием того, чем это вызвано. А теперь этот ужас передался всем остальным.
Возможно, Адаму придется принять меры, чтобы клан Ноны не попытался уничтожить экзорцистов немедленно. Они ему еще понадобятся.
-Итак, полагаю наш паразитический друг очень испуган? ♥ – заинтересовано спросил Граф, но наткнулся на панический взгляд Лулу.
-Он пытается оторвать себе челюсть! И совсем меня не слушает! Он даже не удивился, когда я приняла человеческую форму, а просто продолжает калечить себя и черепов! – воскликнула паникующая Страсть, со слезами на глазах глядя на Тысячелетнего.
Тот напрягся и вприпрыжку побежал к беснующемуся Двенадцатому, сопровождаемый неожиданно сильно беспокоящейся Лулу. Похоже Адам недооценил ужас Восьмой. Теперь Черный Орден и вправду придется защищать… как иронично. Но сейчас главное остановить паникующего экзорциста от саморазрушения. С тех пор как он остановил мелодию Лулу, она стала гораздо адекватнее, и Граф не мог позволить ему умереть. Боже... Майтра прав, нужно было подготовится ко всему этому. Проклятье, Адам и вправду плохо соображает в последнее время! Злящийся на себя Глава вбежал в тюремный отсек, чтобы увидеть потрясающее зрелище, из покрытого кровью и израненного экзорциста, окруженного трупами иссушенных Акум.
-Алистер! – обеспокоенно воскликнула Лулу, и замерший Граф встряхнулся.
Сейчас его здравомыслие не так важно, главное остановить Двенадцатого. Тысячелетний решительно выдохнул и пошел на захват.
Энное количество криков, высушенных Акум и убитых нервов Графа спустя, они смогли-таки успокоить сходящего с ума от ужаса вампира. Это потребовало нескольких литров крови Акум, которых Алистер уже подсознательно воспринимал как лекарство, еще нескольких литров успокоительного и, к удивлению Графа, Лулу Белл в кошачьей форме. Похоже она часто приходила к экзорцисту и уже одно ее наличие его немного успокаивало. Вот и сейчас Алистер сидел посередине своей разрушенной камеры, подсоединенный к капельнице с Темной Материей и лихорадочно, но мягко ее гладил. Шрамы, которые он себе нанес, понемногу заживали и Тысячелетний мог немного выдохнуть. Вроде бы это все… он же никого не забыл?