— Ну, не такая вы и древность.
— Древность-древность, — улыбнулся мужчина и коснулся пальцами плеча Димы. — Вот посмотри на те деревья. Вон, дубки на том берегу.
Дима сел, смотря на противоположный берег озера. Берег весь порос деревьями, но все же дубы, раскинувшие свои толстые, кряжистые ветви, выделялись на фоне остальных. Даже высокие стройные сосны, казалось, расступались перед ними.
— Эти дубы посадил я, — с гордостью сказал Анатолий. — Саженцы туда привез. Теперь там очень уютная поляна.
— А мы сможем дойти до этой поляны? — спросил Дима.
— Конечно, завтра сходим, — кивнул Анатолий. — Только нужно рано встретиться — часов в пять утра. Сможешь?
— Смогу. — Вообще-то Дима любил утром поспать подольше, но отказаться от такого соблазнительного предложения было немыслимо. — Без проблем.
«Завтра сходим! Значит, будет „завтра“! А может, мы и на море где-нибудь встретимся потом? А может, и…»
— Можешь позвать своего друга.
Мужчина посмотрел в сторону Ромы: тот строил башню из влажного песка. Дима проследил за взглядом.
— Рома мне не друг. — Дима подумал, что это звучит грубовато, и поправился: — Просто знакомый.
— Значит, не станем его звать?
— Не станем. — Мальчик обрадовался, что ему ни с кем не придется делить внимание Анатолия. — У меня был друг Миша, но мы поругались…
Дима вспомнил Мишу: веселый, кудрявый мальчик (он был чуть выше и крупнее Димы), которому благодаря прекрасной памяти слишком легко дается учеба. Дима подружился с Мишей лишь в начале прошлого учебного года — дети стали практически неразлучны. Миша, конечно, не так сильно увлекался историей, как Дима, но разговор поддержать мог. Дима был счастлив, считая, что наконец-то встретил лучшего друга. Кто же знал, что все так закончится?
— Из-за чего?
— Он решил, что я наябедничал его маме. Он пошел гулять с ребятами не из нашей школы на элеватор. Это заброшенное здание. А я не пошел.
— Почему?
— Испугался. — До этого дня Дима даже сам себе не мог признаться, что причиной его отказа от той прогулки был страх.
— Испугался? А что там страшного?
— Ну, там… можно упасть. И там охрана. И идти надо было далеко, а это зимой было — уже темно. И тех, других ребят я почти не знал.
Вспоминать тот день Диме было противно: стыдно за свою, как он считал, трусость, больно из-за ссоры с Мишей, который тогда на него обиделся.
— Но и вообще мне не хотелось туда…
«Теперь Толик подумает, что я — маменькин сынок и „нюня“».
— Разумно поступил, — чуть помолчав, сказал Анатолий. Он водил ладонями по песку, рисуя разные узоры. — Особенно, если не хотелось. Не надо идти на поводу ни у кого, даже у друзей. Вообще, строго говоря, друзья — это те, кто не требует, чтобы ты шел у них на поводу. Оставляют тебе право выбора. А что случилось дальше?
— Миша упал на элеваторе. — Дима зачарованно слушал мужчину. — Не сильно, но ушиб ногу. Дохромал до дома, а его мама устроила ему скандал. Кто-то ей сказал, где он гулял.
— Не знаешь, кто?
— Нет, — замотал головой Дима. — Она мне звонила, но я не взял трубку. И ответил на ее сообщения только вечером.
— А Миша решил, что это ты?
— Да. — Дима нахмурился. — И когда он выздоровел и мы встретились в школе, Миша сказал мне, что я — «крыса и стукач». И что он больше не хочет со мной дружить. Я стал ему доказывать, что это не я… Мы поссорились.
— А дальше?
— Мы подрались, — смущенно сказал мальчик.
— Подрались? — присвистнул, как показалось Диме, заинтригованный Анатолий.
— Миша разбил мне нос. А я… Поставил ему синяк под глазом.
— Фингал? — Анатолий улыбнулся и ласково потрепал Диму по еще мокрым волосам. — Я бы посмотрел на вашу драку. Наверное, это было интересно… Ну, Дима, не ты это начал. Не ты и виноват.
— Вы правда так думаете? — Желание Толика наблюдать за дракой несколько смутило мальчика, но последующее одобрение заставило Диму это смущение забыть. — Но вообще в той драке я проиграл.
Дело в том, что мама Диму не только не одобрила, но и прочитала ему лекцию, в которой подробно объяснила, кем и чем он станет, если «пойдет по этому пути». Ни по какому пути мальчик идти не собирался, но и он винил сам себя за то, что не сумел тогда помириться с другом. Ну, или хотя бы не доводить дело до кулаков. А тут новый знакомый («Вот это настоящий друг!») — взрослый, явно умный и сильный человек, Диму оправдал. Мальчик был счастлив.
— А что тебе винить себя? — продолжил Анатолий, рисуя на песке солнышко. — За то, что Миша поперся невесть с кем невесть куда? Или за то, что он ищет виноватых в своих ошибках?.. Пойдем купаться? А потом обед.