— Мне нужно ехать. — Фарид взял одно из объявлений. — Если что-то узнаю, сразу вам позвоню. И вы звоните.
— Хорошо. — Вадим пожал протянутую руку. Оксана кивнула Фариду. — Спасибо вам.
— Пока не за что…
Вадим посмотрел на Оксану: девушка успокоилась, хотя ее глаза и нос были по-прежнему красными. Оксана сидела за столом с дымящейся кружкой чая в руках и внимательно слушала директора музея Александра Евгеньевича.
На вид Александру Евгеньевичу было лет семьдесят, но держался довольно он бодро. Во всей его фигуре было что-то кругловатое, и эта округлость, мягкость черт располагала к себе. Хотя пытливый взгляд его зеленоватых слегка навыкате глаз говорил о не слишком мягком характере. На голове же Александра Евгеньевича росла копна слегка поредевших и совершенно седых волос. Вадим почему-то подумал, что, наверное, в молодости директор имел успех у женщин.
«Как уставится небось глазищами своими на нее, так и привет. Влюблена».
— Я вам крестиками помечу, где нужно объявления расклеить. — Александр делал пометки на бумажной карте города. — Там больше всего людей проходит.
— Спасибо. — Вадим подошел к столу, глядя на карту из-за плеча директора. — Я по навигатору, если что, проверю. Нам еще лес надо прочесать…
Пост Оксаны о пропаже мальчика привлек внимание местных жителей. К сожалению, большинство комментариев оказалось в стиле «опять полиция бездействует, уже не местные пропадают». Но несколько человек внезапно предложили помощь в поисках. Договорились встретиться вечером, после окончания рабочего дня, и пройти до идолов со стороны города.
Вадим сел рядом с женой, положив перед собой пачку объявлений. Александр взял одно из них, задумчиво глядя на фотографию мальчика.
— Какой симпатичный. Ему можно в кино сниматься…
— Он пробовался, — махнула рукой Оксана, грустно улыбнувшись. — Он хотел главную роль, а ему практически эпизодическую дали. Такая истерика тогда была, столько слез…
— Но в итоге сыграл? — улыбнулся Александр.
— Да, — равнодушно сказала девушка. — Нормально сыграл. Даже гонорар получил — самокат ему купили. Не электро, конечно. И книжку. Про Египет, кажется.
— А больше не пробовался?
— Наша мама это не приветствует. «Учиться надо, а не глупостями заниматься», — произнесла Оксана, по мнению Вадима, довольно точно передав интонацию своей матери, когда та была чем-то недовольна (а в последнее время это случалось все чаще). — Я, честно говоря, тоже. Все равно актером не станет…
«Какая же она противная. Да, как сказал Михаил Иванович: „Я бы тоже сбежал“. Ну хочется пацану сниматься, что плохого-то? Только топят. Нет бы поддержать».
Вадим вдруг осекся, спросив себя: «А ты хоть раз поддержал этого пацана? Ты вообще интересовался им?»
Да, конечно, хоть Митя и приходился родственником Вадиму, мужчина не обязан был относиться к нему, как к сыну. Да даже как к родному брату. Но все-таки…
«Все же он тянулся ко мне. Ему было одиноко. Его отец хоть появлялся за последний год? Надо у Ксюхи узнать».
Вадим знал, что у Оксаны и Мити разные отцы. Отец Оксаны погиб в автомобильной аварии, когда той было лет десять. Через пару лет мать Оксаны Анна снова вышла замуж за некоего Николая Фортинского, а еще через пару лет на свет появился Митя. После этого семья переехала из Челябинска в Самару — отцу предложили там работу.
Жила семья Фортинских дружно. Оксана даже называла Николая «папой» (хотя отчество с «Геннадьевна» мама ей не сменила). Все было хорошо, пока Николай не увлекся какой-то женщиной («Сестра, что ли, она младшая какой-то общей знакомой, не помню») и не ушел из семьи.
Удар оказался страшным. Вадим тогда уже встречался с Оксаной и мог наблюдать, как тяжело все члены семьи переживали ее распад. Каждый переживал по-своему: Оксана громко и не стесняясь в выражениях высказывала свое мнение относительно Николая и тех мужчин, которые «кидают» любящих их женщин. Митя впал в апатию. Тогда он учился во втором классе, учился с удовольствием, но после страшной новости едва совсем не забросил все занятия.
Тяжелее же всего по понятным причинам было Анне. «Отца Мити она любила больше, чем моего», — как-то с ревностью заметила Вадиму Оксана. Анна изо всех сил старалась доказать окружающим, что ничего страшного, в сущности, не произошло. Получалось слабо. И за натянутой улыбкой все чаще проявлялось нервное напряжение, выражавшееся в мелких придирках к детям. Анна даже хотела сменить Мите фамилию, но Вадим ее отговорил.