15 мая через Маас переправилась 10-я танковая дивизия, и Гудериан приказал ей вместе с полком «Гроссдойчланд» нанести отвлекающий удар на юг. Этот манёвр был предусмотрен планом Манштейна, в разработке которого принимал участие и Гудериан, однако Гальдер вычеркнул его из плана «Гельб». Вычеркнул? Ну и что?! Гудериан уже пошёл на одно крупное нарушение приказов командования, поэтому такая мелочь его уже не волновала.
Французы попытались нанести контрудар как раз с этого направления, и завязались бои, которые тянулись несколько дней, но не принесли особого успеха ни одной из сторон. В конце концов 17 мая подтянулись немецкие пехотные дивизии, которые сменили 10-ю танковую. Гудериан и её немедленно направляет поддерживать наступление на запад. Впрочем, наступлением это назвать нельзя. Скорее это было продвижением или даже просто форсированным маршем, так как сопротивление французов практически прекратилось. Вот он, блицкриг в чистом виде — беспрепятственный рейд по тылам с целью окружения вражеских войск на других участках фронта.
Формально перед Гудерианом ещё находилась так называемая «Армейская группа Тушона», которая позднее была переименована в 6-ю армию. Но при поддержке авиации 1-я танковая дивизия просто разогнала встреченные французские части. 2-я танковая дивизия прошла сквозь брошенную ей навстречу 53-ю пехотную дивизию, даже не заметив этого.
Ситуация всё больше и больше напоминала разгром. 2-я армия понесла тяжёлые потери, 9-я армия просто развалилась, 6-я армия даже не успела толком сосредоточиться. И всё это было достигнуто всего за три дня боёв! Впрочем, на других участках фронта дела у союзников шли немногим лучше. Выдвигающиеся в Бельгию войска столкнулись с частями XV танкового корпуса Германа Гота и тоже потерпели поражение. Здесь впервые отличился командир 7-й танковой дивизии Эрвин Роммель, до того считавшийся всего лишь одним из любимчиков Гитлера.
Паника начала распространяться по французским тылам подобно лесному пожару. Вскоре пылало буквально всё — снизу доверху. 15 мая, когда ещё далеко не всё было потеряно и исход сражения представлялся не до конца ясным, премьер-министр Франции Поль Рейно позвонил премьер-министру Англии Уинстону Черчиллю и в истерике прокричал: «Мы разбиты. Мы разгромлены. Мы проиграли битву!» После этого, разумеется, у Франции не было совершенно никаких шансов.
Растерянность и хаос царили повсюду. Одна из самых мощных дивизий союзников — французская 1-я лёгкая механизированная — 10 мая находилась в районе Дюнкерка. Её спешно двинули на север, на помощь Голландии. Но, когда дивизия совершила марш в 220 километров, она встретила лишь бегущих на юг голландцев. Дивизия направилась обратно на юг. В результате, когда она встретилась с немцами, из первоначально имевшихся 80 танков «Сомуа» S-35 в строю остались только 3. С подобными маршами, контрмаршами, манёврами и передислокациями мы ещё встретимся на других фронтах… Но везде и всегда (по крайней мере, в начальный период войны) командование союзников оказывалось принципиально неспособно оперативно реагировать на стремительные изменения обстановки.
Утром 16 мая 7-я танковая дивизия генерала Роммеля готовилась прорывать линию Мажино, хотя наступала гораздо дальше на запад. Просто немцы полагали, что на всём протяжении французской границы построены мощные укрепления. Однако Роммель встретил лишь жиденькие противотанковые препятствия и редкую цепочку дотов. Далеко не во всех дотах находился гарнизон, а часть из них стояли просто закрытыми на замок!
Но вернёмся к прорыву под Седаном. Теперь наступлению Гудериана мог помешать только один противник — собственное командование. И оно постаралось это сделать. Первый приказ остановиться он получил на следующий день после начала наступления. Оперативно, что и говорить! Вечером 15 мая штаб танковой группы «Клейст» прислал грозную директиву: закрепиться на плацдарме и дождаться прибытия пехоты. Хотя именно в это время немецкие танки без особых усилий прорвали последнюю линию обороны французов. Теперь между ними и берегами Ла-Манша не было ничего. Последовала весьма оживлённая перепалка по телефону, в ходе которой Гудериану удалось вырвать у Клейста разрешение «расширить плацдарм, чтобы пехотные корпуса могли последовать за нами». Гудериан специально нашёл предельно расплывчатую формулировку, прикрываясь которой он мог позволить себе делать всё что угодно.