Вот так он излагает ситуацию Грегору, который серьезно выслушивает его до конца, не говоря ни слова. Затем Грегор встает и направляется к сейфу, представляющему собой весьма незатейливую его разновидность, без сложного замка, без шифра, без кода; он вообще все время стоит открытым. Грегор достает оттуда контракт и быстро просматривает, стоя спиной к предпринимателю. Затем обращается к нему: «Мистер Вестингауз, — говорит он, — вы были единственным человеком, поверившим в меня. Вы мне помогли, вы меня поддержали и удостоили своей дружбой. Все, чего я сейчас прошу у вас, это помочь людям воспользоваться моим переменным током. Остальное мы обсуждать не будем».
Сделав это заявление, Грегор торжественно рвет контракт. Вот так иногда он сам становится кузнецом своих несчастий. «Не угодно ли еще виски?»
14
Итак, между ними достигнуто соглашение, по которому «Вестерн юнион» полностью выкупает у Грегора его патент за куда меньшую сумму, равную ста девяносто восьми тысячам долларов. Плата смехотворная в сравнении с той, которая ему причиталась, но, похоже, он не отдает себе в этом отчета. Такой желчный и самоуверенный человек, как он, одержимый сознанием собственной исключительности и презрением к другим людям, должен был бы до последнего биться за признание своих заслуг, но нет, Грегор не связывает свое самоуважение с материальными благами. А ведь ему все-таки следовало бы знать цену тому, что он сделал, и он, конечно, ее знает: ему первому удалось расширить сферу применения электричества, доселе ограниченную термическими и осветительными функциями. Он предвосхитил то, что много позже назовут «вездесущим электричеством». И в этом качестве мог бы извлечь больше выгоды из собственных открытий, например, попросить хотя бы небольшие проценты с прибылей. Пусть это была бы выгода в виде скромной ренты, или повышения жалованья, или еще в чем-нибудь, не знаю. Но нет, он довольствуется тем, что получил.
Возможно, он пренебрегает деньгами, оттого что не желает обременять себя мыслями о них. Ему вполне достаточно жить в «Уолдорфе», вести роскошный образ жизни — как всегда, в кредит, ввиду его известности, — а главное, пользоваться неограниченной свободой у себя в лаборатории. А может, у него попросту слишком мало времени.
Ибо в последующие десять лет у него будет возникать множество, великое множество новых идей одновременно. Однако его мания мгновенно и непрерывно осмысливать суть явлений мешает остановиться на одном из них и довести дело до конца. Слишком много проектов сталкивается у него в голове, чтобы он мог разработать их поочередно, найти им практическое применение и воспользоваться их рыночной стоимостью. Не то чтобы он не осознает ценности своих изобретений, напротив, просто у него нет времени ими заниматься. Он успевает только кое-как оформить очередной патент, устроить громкую шумиху в прессе и, тут же позабыв об этом, заняться чем-то другим.
Вот почему трудно утверждать, что Грегор является автором изобретений в полном смысле этого слова; скорее он представляет их интуитивно и вбрасывает в общество идеи, которые позволят когда-нибудь воплотить эти изобретения в жизнь. В этом и кроется его коренная ошибка: он слишком спешит, тогда как ему следовало бы задержаться хоть ненадолго на одной такой идее, осмыслить ее, развить и довести до логического конца, тем более что всякий раз речь идет об изобретениях, имеющих большое будущее. Судите сами. Радио. Рентген. Сжиженный воздух. Дистанционное управление. Роботы. Электронный микроскоп. Ускоритель частиц. Интернет. О мелочах я уже не говорю.
А ведь общеизвестно, что идеи витают в воздухе и все люди думают одновременно об одном и том же. Ну если не все, то наверняка найдется хоть несколько человек, думающих точно так же, как вы. Причем среди них уж точно есть кто-то один, кто не только генерирует те же идеи, но еще и более терпелив, усидчив, компетентен или попросту удачлив и не разбрасывается, как Грегор, а посвящает всего себя решению своей задачи и добивается успеха, опередив соперников. В результате именно он считается первопроходцем и присваивает идее свое имя. А затем представляет ее на рынке, торгует ею и получает с нее прибыли. Бывает, это удается только благодаря имени. Возьмем, к примеру, кино. Над его изобретением работало одновременно множество людей, однако среди них были два брата по фамилии Люмьер[2]. Согласитесь, иной успех зависит от самой малости, от сущего пустяка: ясно, что людям с такой фамилией сам бог велел обойти соперников и успеть к финишу первыми.