— Да, вот приехал… — механически повторил Алиджан, тоже не находя, о чем говорить с отчимом.
— Насовсем вернулся?
— Насовсем.
— Так…
— Как живете-то, ата? — спросил Алиджан.
— Ох-хо, влачу бренное существование, жду, когдааллах заберет к себе покорного раба, — и без всякого перехода Буриходжа деловито осведомился. — Какие цены в тех краях?
— Цены?.. На что?
— Ну, скажем, на пшеницу…
— Честное слово, не знаю. На кой мне пшеница? А мяса, сала у нас полно, и стоят недорого.
— Вон оно что… А как с тканями?..
— В магазинах ими все полки забиты.
— Так, так… А на базары не заглядывал?
— Некогда было.
— Напрасно! — назидательно произнес Буриходжа. — Уж для базара-то всегда можно найти время…
Этот вялый, пустопорожний разговор тянулся до полудня и утомил Алиджана. Когда отчим распрощался с ним, наказав, чтобы он непременно наведался к своему «любящему отцу», Алиджан вздохнул с облегчением…
А на другой день, за завтраком, мать завела старую песню — Алиджану почудилось, будто он никуда и не уезжал, будто время остановилось: все было, как год назад.
— Старая я стала, сынок, — жаловалась Халниса-хола, словно позабыв, что от таких вот ее разговоров и сбежал сын. — Время-то течет, ровно вода… Ох-хо-хо… Пора бы уж мне обзавестись помощницей. Я, пока тебя не было, сшила два атласных одеяла. А в сундуке у меня хранится паляк.[38] Мне его мать вручила, когда меня просватали за твоего отца. А я его подарю своей невестке.
— Как хотите, мама.
— Ты слушай, не перебивай! — рассердилась вдруг Халниса-хола. — Не мне жениться — тебе. Ладно, Вазирхон тебе не по сердцу — бог с ней, сердешной. Я уж перебрала всех дочерей наших родичей и соседей, приглядела-таки тебе невесту. Ох, и раскрасавица!.. Прямо наливное яблочко! Дочка Савринисы, Азизахон…
— Мама!..
— Ты слушай! Или тебе мать не жалко?.. Все хозяйство тащу на своем горбу! Умаялась. Да и тебе самая пора жениться, годы-то бегут, бегут… Справим свадьбу до месяца сафар — месяц-то несчастливый. Приведешь в дом жену, мне помощницу…
— Будет у вас помощница, мама! — улыбнулся Алиджан.
Халниса-хола взглянула на него с надеждой и недоверием:
— Дай-то бог!.. Уж так хочется покоя на старости лет. Я бы качала внука на коленях, а невестка хлопотала по хозяйству…
Алиджан поставил на скатерть пиалу с недопитым чаем:
— Все так и будет, мама. У вас уже есть невестка.
Халниса-хола непонимающе уставилась на сына:
— Невестка? Какая такая невестка?..
— Я женился, мама.
— Же… женился?..
— Ну да, женился.
До Халнисы-хола, наконец, дошел смысл сказанного сыном. Она побледнела, как полотно:
— На ком же это?
— На одной девушке со стройки. Она очень хорошая, мама!..
Халниса-хола всплеснула руками:
— Аллах великий!.. Что же это творится на белом свете!
— Вы послушайте…
— Лучше мне умереть, чем слышать такое! — она испытующе глянула на сына. — Может, ты просто шашни с кем завел? Дело молодое…
— Да нет, мама! — серьезно возразил Алиджан. — Я вправду женился. Ваша невестка…
— Нет у меня никакой невестки! — взвизгнула Халниса-хола. — Ты нарушил все обычаи. Без сватовства, без помолвки… Какая это невестка!..
— Ее зовут Малика.
— Пусть зовут хоть шайтаном! О, аллах!.. Ты, видно, решил покарать меня за мои грехи! — Она принялась бить себя кулаками в грудь. — За что мне такое наказание?
Алиджан растерялся:
— Мама! Что с вами, мама?..
На шум из дому вышла Джахан-буви. Алиджан бросил на нее полный отчаяния взгляд, жестом показал на мать. Старуха, правда, ничего не увидела, но сердцем почуяла, что Алиджан нуждается в помощи, и засеменила к супе:
— Эй, Халниса, что орешь, будто тебя режут?.. Что тут стряслось?
Алиджан ушел в дом. Джахан-буви осталась с сестрой. Они долго о чем-то шептались… Алиджан, сидя у окна, прислушивался к их шушуканью, сердце его разрывалось на части. Ох и характер у матери! Казалось бы, его прошлогоднее бегство должно было ее чему-нибудь научить. И ведь она так обрадовалась возвращению сына… И вот — опять за свое. Спорить с ней бесполезно — разум ее помутился от слепого гнева. Как и в прошлом году!.. Как же теперь быть? Он и по матери соскучился, и не может без Малики…
Вскоре его окликнула Джахан-буви. Он выскочил из дому, присел на супу, выжидательно глядя на мать… Та отвела взгляд, неторопливо сухо проговорила:
— Сынок, ты всегда был послушный, разумный. Ты ведь не хочешь довести мать до могилы?.. Отпиши этой… как ее… Так, мол, и так, ты мне не пара…