— Так где же тогда ты предлагаешь искать?
— Пока не знаю, — развел руками воин. — И живу надеждой, что наши «друзья» змееносцы, которые, кажется, тоже позабыли, чего от меня добивались, не разгадают эту тайну раньше.
Он принес свою седельную сумку и достал оттуда сваренный по особому рецепту, известному только в Гнезде Ветров, зенебочий сыр и фляжку отменного меда — свою лепту к трапезе.
Разговор за завтраком касался недавней битвы и, в частности, того небывалого мастерства, которое показал в поединке княжич Синеглаз.
— Из нынешних обитателей дворца мой господин — самый искусный! — не без гордости сообщил Обглодыш, еще недавно ругавший княжича на все лады. — Воин тьмы, которого князь Ниак своим черным колдовством иногда призывает во дворец, обучает его всем известным темным Духам приемам.
— Когда это князь Ниак успел поднатореть в черном колдовстве? — скептически пробурчал Камень, запивая медом попавшийся ему жилистый кусок. — Да он в былые времена кроме сборщиков податей и сундуков с серебряными кольцами ничего не замечал.
— Замечать-то он, может, и не замечал, а паутину заговора сплел отменно! — задумчиво бросил Ветерок, отламывая лепешку (рассаженная Синеглазом губа мешала ему спокойно кусать).
Задуматься в самом деле стоило. Слова мальчишки насчет воина тьмы отчасти подтверждали предположение Ветерка о том, что таинственный темный Альянс из надзвездных краев давно раскинул свою паутину на сольсуранской земле, ибо кто еще, кроме поклонников темных духов, решился бы обратить оружие против вестников Великого Се.
Царевна поняла мысль возлюбленного:
— Я постараюсь довести до сведения людей из Совета, что о нынешних правителях Сольсурана мы знаем меньше, чем стоит знать, — пообещала она.
Ветерок взял еще один кусок мяса и повернулся к Обглодышу:
— Скажи, а ты видел этого посланника тьмы, который учил твоего господина?
— Только издали, — покачал головой тот. — Он всегда приходил под покровом ночи и кутался в плащ, сотканный из полночных теней. Но я слышал боевые возгласы и звон оружия, а с утра в зале, в которой они упражнялись, находил обломки травяных копий, куски сбитой штукатурки и видел вмятины, которые их ноги оставляли на стенах залы и каменных плитах пола.
— Вмятины? — переспросил Ветерок.
— На полу и стенах, — уточнил Обглодыш.
— Школа Кошки? — вопросительно глянула на воина царевна.
— Скорей одно из современных направлений боевых искусств, — нахмурив брови, ответил он, — возможно, флай с элементами ниндзюцу. Эта система сейчас популярна у змееносцев. Синеглаз, во всяком случае, показывал что-то в этом роде.
Обглодыш смотрел на Ветерка как завороженный, пытаясь не упустить ни единого слова. Ураган перехватил взгляд мальчугана, и озабоченность на его лице сменила ободряющая улыбка.
— Как ты намереваешься с ним поступить? — поинтересовался он у нареченной.
— Ему нужен врач, — рассеянно ответила девушка, нарезая мясо для своего подопечного на мелкие кусочки, чтоб легче жевалось. Аппетит, с которым мальчишка поглощал еду, показался Камню хорошим знаком.
— А потом?
— Останется в Граде.
— И Глеб станет его препарировать! — с легкой издевкой проговорил Ветерок.
Обглодыш заерзал на своем месте. Что такое «препарировать», он явно не знал, но слово, заимствованное из языка вестников, звучало зловеще.
Царевна нахмурилась:
— У тебя что, есть какие-то другие варианты?
— Я могу отвезти его в Гнездо Ветров.
Это предложение прозвучало так неожиданно, что Обглодыш, как раз разинувший пошире рот для новой порции табурлычины, так и застыл, забыв его закрыть.
— Это что, туда, где живут воины Урагана? — восторженно переспросил он.
Ветерок заговорщицки подмигнул Камню. Тот понимающе кивнул: на месте мальчишки он выбрал бы то же самое.
— Учтите! Он сейчас вне закона! — возвысила голос царевна, явно обеспокоенная легкомыслием мужчин.
— Это князь Ниак, что ли, здесь закон? — насмешливо хмыкнул Обглодыш.
— Из Гнезда Ветров выдачи нет! — подлил масла в огонь Ветерок.
— Но, послушай, — попыталась убедить беглеца царевна, — в нашем Граде много чудес, там живут вестники Великого Се.
— Вестники боятся даже лишний раз встретиться с моим хозяином, — резонно пояснил Обглодыш. — А Ураганы его солдатам уже один раз задницу надрали и еще надерут!
***
Уже владыка Дневного света поднялся над горами и засиял в полную силу, уже путники закончили не самый ранний завтрак, когда в небе над травяным лесом сначала едва различимой точкой, потом огромной серебряной птицей наконец показалась винтокрылая колесница вестников Великого Се.
По мере ее приближения лицо молодого Урагана делалось все более скучным и угрюмым. Предстоящей встречи он хотел бы избежать, и только тревога за царевну и Обглодыша не позволяла ему их сейчас оставить. Когда колесница приблизилась настолько, что стали различимы сидящие внутри люди, он в последний раз поцеловал царевну.
— Мне пора, — сказал он почти виновато.
— Когда я тебя снова увижу? — потянулась к нему девушка.
— Когда сама захочешь, — без тени улыбки отозвался Ветерок. — Дети Урагана будут рады принять в своем доме сольсуранскую царевну. Что же до меня, то за три недели до праздника Первых побегов я, как и обещал, приеду забрать мальчугана.
Он, кажется, хотел сказать еще что-то, но промолчал. Спустился с террасы и, без особого усилия выдернув из земли свой меч, стал собираться в дорогу. Царевна проводила его долгим, томительным взглядом, а затем подошла к краю террасы, чтобы встретить своих друзей.
Вестников оказалось трое: двое мужчин и молодая девушка. Все были не на шутку встревожены и держали оружие наготове.
Камень, еще во времена царя Афру видевший вестников, привык не удивляться их нездешним лицам и необычным облачениям. Также не вызывала в нем смущения странная привычка их женщин одеваться неотличимо от мужчин. Однако то ли он за двадцать лет отвык от общения с божественными посланцами, то ли нынешние вестники и в самом деле отличались от тех, которых он видел тогда, но они показались Могучему Утесу еще более изысканными и утонченными, и еще менее приспособленными к жизни в опасном мире под небом Великого Се. Они казались сонмом дивных видений, заблудившихся в двух шагах от страны снов.
Особенно это касалось младшего из мужчин. Стройный и гибкий, точно молодой стебель травы, обладавший пушистой копной рыжих кудрей, он смотрел на мир широко распахнутыми, слегка удивленными глазами, на его пухлых губах почти постоянно играла улыбка, а удлиненные пальцы ухоженных рук, явно никогда не державших ни мотыги, ни меча, постоянно двигались, словно перебирая невидимые струны.
Его товарищ выглядел серьезнее. Он имел высокий залысый лоб, острые, разлетающиеся к вискам брови и чуть вздернутый нос над короткой верхней губой, придававший его облику недовольный и слегка надменный вид. Но, хотя в руках он держал изрыгающее разящий свет оружие надзвездных краев, и держал довольно умело, Камень ясно видел, что это средство скорее устрашения, нежели убийства.
Что же до девушки, то она была прекрасна. Высокая, русоволосая, голубоглазая, обладающая великолепной статью, она соответствовала самому придирчивому сольсуранскому канону красоты, но при этом была похожа на царевну почти как сестра, впрочем, в людях чужой земли всегда сходство замечаешь раньше различий. Было в ее облике еще что-то неуловимо знакомое, даже родное, но что, Камень так и не смог понять. Во всяком случае, пытаясь сравнить между собою двух красавиц, Могучий Утес основательно зашел в тупик. Сделать здесь выбор мог только человек, зрящий не глазами, а сердцем, такой, как Ветерок.
Русоволосая красавица первая соскочила с колесницы, чтобы заключить в объятья подругу, пережившую за эту беспокойную ночь столько волнений.
— Ты цела? — встревоженно спрашивала она. — С тобой все в порядке? Чья это кровь?