Подступившие к княжичу стражи грубо подняли его на ноги. Синеглаз не проронил ни звука. Он кивком откинул закрывавшие лицо волосы, и Камень увидел, что перед ними стоит совсем другой человек. То есть это, несомненно, был сын преступного князя и царевны страны Тумана, тот гадкий мальчишка, который в травяном лесу собирался приневолить сольсуранскую царевну и вернуть отцу скрижаль. Но это не был тот безжалостный и расчетливый негодяй, который пришел, прикрывшись чужой личиной, в Град Вестников, который пытал Ветерка, лжесвидетельствовал перед священным огнем и надеялся выиграть обманом суд Духов Земли. Как это могло получиться, Камень не знал и объяснить не пытался, вместе с тем, твердо зная, что это именно так.
Перемену заметил не только Могучий Утес. Так, царевна что-то горячо пыталась доказать и объяснить все еще обнимавшему ее Урагану. И хмурил косматые брови горбоносый Синдбад. И вещий Словорек смотрел на Синеглаза почти с таким же видом, с каким только что глядел на Ветерка, тем более, что сходство между ними было велико как никогда — после схватки с диким котом рубаха княжича висела лохмотьями, впитывая сочащуюся из многочисленных ран кровь. Но для Людей Земли сын князя Ниака являлся источником их бед, они жаждали искупления и намеревались совершить над ним ту же страшную казнь, которую своевременное появление Словорека только вчера с таким трудом отвело от Ветерка.
И точно так же, как и накануне, в тот самый миг, когда роковое кольцо, сжавшись, едва не поглотило обреченного, над городом пропел зенебочий рог, и на площади показалась кавалькада всадников в полном боевом вооружении. Камень узнал едущего во главе большого отряда Долова первенца Валуна, названного в честь деда по материнской линии, и его братьев: Склона, Холма и Борозду. Бок о бок с ними в окружении своих людей ехали Суховей, Вихрь и Смерч — сводные братья Ветерка.
Лица воинов были суровы, оружие зазубрено, зенебоки покрыты пылью и грязью болот, на одежде виднелись пятна крови. Отряд возвращался из похода на пограничье владений варраров, который воины Земли и Урагана, несмотря на все размолвки, как обычно, совершали вместе, когда на половине пути им повстречался пробиравшийся потайными тропами в Гнездо Ветров Обглодыш. Братья посовещались и, прихватив с собой около полусотни воинов на свежих зенебоках, устремились в Земляной Град.
Пока Ураганы обнимали найденного к всеобщей радости живым и надеющимся на выздоровление приемного брата, Валун медленно спешился, отыскивая глазами отца. Судя по его лицу, разговор не предвещал ничего хорошего.
— Недоброе дело ты замыслил и хотел здесь совершить, отец, — сурово проговорил Валун, пристально глядя в глаза вождя, — мало того, что недоброе, а еще и позорящее наш род в глазах всего Сольсурана! Как ты мог поверить наветам, как мог послушаться велеречивого сына цареубийцы?! Ураганы — наши братья и союзники от века и об этом следует помнить, в особенности в такое неспокойное время, как нынешнее, ибо истинных друзей не купишь ни за какие меновые кольца! Неужели прихоть недостойной девчонки значит для тебя больше, чем наш род?
Хотя Дол, едва обретший замаравшую его и в прямом, и в переносном смысле дочь, выглядел жалко, если не сказать комично, его достоинство вождя оставалось при нем:
— Черный день настал для меня! — воскликнул он, насупив кустистые брови. — Мало того, что разгневанные духи прародители грозят нашему народу страшными карами, так еще приходится выслушивать бранные слова от собственного сына. Чем, как не заботой о добром имени рода и желанием угодить Великому Се и духам прародителям я руководствовался, намереваясь покарать святотатцев? Так моя ли вина, что меня ввели в заблуждение? Я вижу на твоей одежде и на оружии твоих воинов кровь и пыль — следы долгой дороги и изнурительной битвы, — продолжал Дол уже другим тоном. — С какими вестями ты пожаловал в родной Град?
Валун помрачнел.
— С такими впору приходить не в отчий дом, а в жилище злейшего врага! — честно признался он. — Варрары пересекли границу своих болот и всей ордой идут на наши земли, предавая огню и мечу все на своем пути!
Эта страшная весть повергла жителей Земляного Града в такой ужас, какого, верно, не вызвал и недавний гнев Духов Земли. Тогда, говоря по чести, все произошло настолько неожиданно, что большинство горожан просто не успели испугаться и действовали согласно инстинктам, оставляя время для страха на потом. А поскольку все разрешилось достаточно благополучно, испугаться за свою жизнь они уже не успели и только нудно сетовали по поводу обвалившегося забора и разбитого горшка.
Нынче времени для страха оставалось более, чем достаточно, и горожане самозабвенно отдались ему, облегчая душу в горестных стенаниях и жалобах на злую судьбу.
Но пока малые голосили и рвали на себе волосы, набольшим следовало решать, как действовать дальше. Одним из первых подал голос Синдбад:
— Нада-а срочна выта-аскивать Па-а-алия! — воскликнул он с таким видом, точно собирался отправиться в путь прямо сейчас.
— Боюсь, на этот раз нашему шаману не справиться, — покачал головой Ветерок, приподнимаясь на насыпи.
Он повернулся к братьям:
— Велика ли орда?
— По нашим подсчетам, две или три тьмы, — отозвался старший из братьев Суховей. — Мы выставили заслон, но им долго не продержаться. Впрочем, даже если воины Ветра и люди Земли выставят всех своих бойцов, мы не наберем и половину тьмы. Нужно просить помощи у других родов.
— На нас можете не рассчитывать! — косо глянул на братьев вождь племени Табурлыков Рваное ухо. — Мы никогда не вступим в союз с захватчиками нашей земли. Лучше уж присягнуть на верность варрарам!
— Очень нужна им ваша присяга! — недобро рассмеялся младший из братьев Смерч. Он единственный из сыновей Бурана не удался ростом и потому компенсировал этот недостаток остротой меча и языка. — Думаете, как в прошлый раз, отсидеться в своей горной берлоге? Нынче не выйдет! Если падет Гнездо Ветров, варрары и до вас доберутся!
— И что ты предлагаешь? Присягнуть на верность вашему Приемышу, изгнаннику в надзвездном краю? — возмутился Рваное Ухо.
— Не ему, а дочери царя Афру! — вступил в разговор прославленный своей мудростью и взвешенностью решений седовласый Пожар, вождь народа Огня, самого древнего из племен травяного леса.
Подавая вятшим мужам пример, он вытащил из ножен свой меч и протянул его сольсуранской царевне:
— Это оружие создали в моей кузне друзья царицы Серебряной, посланцы из надзвездных краев, и с той поры оно еще ни разу меня не подводило. Долг платежом красен. Пускай же оно еще раз обагрится вражеской кровью для защиты Тебя, государыня, и народа Твоей земли.
Он повернулся к братьям и неспешно сообщил:
— Я уже послал гонца в Огненный Город. Наши воины прибудут в Гнездо Ветров в течение следующей недели.
— Прими нашу дружбу, отец! — поклонился ему Суховей.
Братья повторили его слова.
Вслед за этим, хотя и с некоторой неохотой, примеру Пожара последовал Рваное Ухо.
Последним принес присягу Дол. Уже поклявшись на оружии, он боязливо, если не сказать воровато, оглянулся на княжича, которого воины Земли в ожидании дальнейших распоряжений охраняли от расправы.
— А с этим-то что теперь делать? — негромко поинтересовался вождь народа Земли.
— Повесить без лишних разговоров, чтоб направление ветра для лучников указывал! — предложил безжалостный Смерч. — Или утопить в реке!
Ветерок глянул на бледного, но спокойно и мужественно ожидающего решения своей участи княжича, перевел взгляд на царевну и покачал головой.
— Трое вестников Великого Се до сих пор томятся в плену у князя Ниака, — неодобрительно заметил он. — Если мы принесем вред Синеглазу, это обязательно скажется на них.
Братья и вожди родов глянули на него, не пытаясь скрыть удивление: