Итак, в ее распоряжении теперь имелась еще одна фраза и десять новых фонем. Первый и одиннадцатый слог сходились, и это указывало на то, что она на правильном пути. И как это раньше никто не додумался, где следует искать. А ведь о травяных рубахах было написано не менее двадцати статей. Насколько было бы легче, если вместо слогов жительницы травяных лесов использовали буквенный алфавит или оставили подсказки в виде рисунков. Впрочем, узлы двунадесятого ряда следовало уметь читать лишь тем, кто знал, что записано.
Интересно, встречается такая система где-нибудь еще? Скорее всего, да. Слишком уж изощренная.
Знаки медленно, как бы нехотя, из последних сил пытаясь сохранить тайну, занимали свои места. Строки открывали свой смысл, каждое отвоеванное слово давало возможность для расшифровки еще нескольких слов. Со двора доносились разговоры, окрики, рев зенебоков, плач младенцев, визгливые пререкания женщин, дурашливые вопли мальчишек и другие звуки. Птица не слышала их, словно непроницаемой ватой опутанная паутиной знаков. И только когда ее взор скользил по стенам, украшенным боевыми трофеями Ветерка, или останавливался на травяной рубахе рода Урагана, она, словно скинув спасительную дремоту, замирала от страха и, готовая разбить упрямо молчавший передатчик, неслась на стремительных крыльях мысли в Пустыню Гнева.
***
Дождь неспешно плел свои сети, расставлял ловушки, улавливая в свои прозрачные силки остатки темноты. Темнота не сдавалась. Она ускользала из силков, забиралась в расщелины, зарывалась в серые сумрачные облака, делая их похожими на неопрятные весенние сугробы. Дневной свет пробивался словно сквозь дым чадящей лампы, заправленной пережженным прогорклым жиром. Бледный призрачный мох пеплом от пожарища сползал по скалам. Колонны храма Темных Богов, точно злобные старухи на развилке трех дорог, кликали беду.
Притаившись за выступом одной из скал, стараясь слиться с серой породой, Камень недреманно обозревал открытое голое пространство Пустыни Гнева, ожидая приближения незваных гостей. На противоположном склоне нес караул неугомонный Смерч. Остальные уже заняли свои места возле отдушин и отнорков подземного коридора.
Итак, их осталось шестеро. Вскоре после возвращения разведчиков винтокрылая колесница посланцев Великого Се вновь поднялась в воздух и, нарезая облака ломтями, точно зенебочий сыр, умчалась в сторону Земляного Града, унося варрарского колдуна. Предводитель вестников, Глеб, отправился вместе с ним. Невелика потеря. Хотя он перед отлетом клятвенно обещал вернуться, в это верилось с трудом. Кишка тонка. А ведь этот человек, говорят, прежде служил в свите командующего надзвездными войсками. Тогда понятно, почему в той войне вестники уступили поклонникам темных богов.
Впрочем, не ему, Камню, простому обитателю травяных лесов, судить о делах надзвездного мира. На все воля Великого Се. Тем более, что остальные посланцы, включая варрарского колдуна, которые тоже участвовали в битвах надзвездных воинств, и в дворцовом подземелье, и сейчас демонстрировали свои лучшие качества и как бойцы, и как товарищи. И это даже если не брать в расчет Ветерка.
Мысль о молодом Урагане принесла Камню тревогу: как он, хватит ли ему сил выполнить то, что они задумали. Хотя лекарства надзвездного края на какое-то время вернули раненому воину силы и бодрость духа, их действие имело свой срок. Кроме того, как пояснил Синдбад, эти снадобья, применяемые лишь в специальных отрядах надзвездных воинов и то в случае крайней нужды, давая временное исцеление, уже на следующий день забирали здоровья и сил втрое больше. А у Ветерка и так всего этого совсем немного оставалось. С другой стороны, шансы пережить этот день у них у всех были очень невелики.
Ближе к полудню дождь свернул свои сети: небо и так достаточно прояснилось. Владыка Дневного света растопил сугробы облаков, на небе появились проталины, сквозь которые проглядывал украшенный привозной синтрамундской лазурью высокий купол небес. Сквозь одну из таких проталин из облаков вынырнул ведомый Глебом вертолет. По всей вероятности, предводитель вестников решил, что подземелья храма Темных богов — место более безопасное, нежели осажденный Земляной град.
Впрочем, Ветерок и вестники встретили его более чем доброжелательно. Скорее всего, они просто радовались возвращению вертолета, которому в их плане отводилась важная роль. Могучий Утес глазом не успел моргнуть, а машина уже полулежала на боку поперек ущелья, почти перегородив проход, причем ее механизмы напоминали внутренности зенебока, вываливающиеся из распоротого брюха. Другое дело, что умельцы Эжен и Вим ухитрились сделать так, что она в любой момент могла взлететь.
Они едва закончили работу, когда воздух на горизонте заколебался, выдавая происходящее там движение. Это означало только одно: войско князя Ниака приблизилось на расстояние видимости.
Смерч со скоростью духа воздушной стихии, давшего ему свое имя, спустился вниз, а Ветерок наоборот появился на поверхности, поправляя маску и доспехи, чтобы занять свое место возле вертолета. Когда Молодой Ураган вызвался еще раз сыграть роль княжича, его все пытались отговорить. Каждый из них готовился к смерти, но план воина Ветра выглядел чистым безумием. Даже если не говорить о том, что поклонники темных духов, также, как и вестники имевшие чудодейственные устройства, позволявшие мгновенно передавать важные новости на любые расстояния, могли уже знать, что под личиной княжича во дворец приходил вовсе не Синеглаз.
— Если нам удастся захватить хотя бы один танк, — пояснил свое решение Ветерок, — Сольсуран получит шанс.
— А тебе хватит сил? — с сомнением глянул на него Синдбад.
— Должно хватить, — уверенно кивнул Ураган. — Маску и костюм все равно подгоняли под меня. Чем сомневаться, лучше вколи мне еще дозу обезболивающего.
Разведчик сердито засопел, вытаскивая шприц со снадобьем, но спорить не посмел.
Воинство князя Ниака подтягивалось медленно: солдаты над и подзвездных краев явно еще не успели переварить плотный завтрак. По всей видимости, эту ночь, как и предполагали разведчики, они провели в Неспехе и не отказывали себе ни в чем. Друг Искра, как ты там? Где тебя застала лихая напасть? Смерч сказал, что кузница и дом вот уже неделю стоят заколоченные и что честный мастер, отправив Тростинку с младшими детьми погостить к родне в род Травы, вместе со старшим Угольком погрузил на зенебоков все имевшееся в мастерской оружие и направился в Огненный Град. Пошли ему Великий Се доброго пути, ибо встречи с наемниками и, тем более, зловещими змееносцами с их чудовищными орудиями смерти Камень не пожелал бы никому.
Он видел в жизни всякое, участвовал во многих битвах, встречался с божественными посланцами Великого Се, но вид бронированных механических орудий надзвездных краев вселил в его сердце страх. Дабы это недостойное воина чувство побороть, Камень еще раз повторил про себя, когда и что ему следует делать, а затем, для пущей храбрости, глянул на наемников. Ничего, этих мы уже сотню раз бивали и еще раз разобьем, а что до всяких там «танков» или «Горынычей», как любовно называл этот рукотворный ужас Ветерок, ими тоже сейчас управляют люди, а людей, особенно тех, которые сражаются не за Правду, а за Ложь, можно и нужно побеждать!
Ну вот, кажется, началось. Разведчики и впередсмотрящие увидели вертолет. Сначала, послышалось чье-то недовольное громовое:
— Подавиться мне собственными потрохами! Это еще что за дура железная там поперек ущелья валяется?!
— Разуй глаза, невежа, это же машина надзвездных краев, на которой летал наш княжич!
— Похоже спешил к нам на подмогу или что-то важное хотел сообщить, да злобные духи этого места или беззаконные Ураганы ловушку подстроили! Будут теперь нам всем собственные потроха на обед!
— Братцы, да он, кажется, жив! Шевелится!
— Осторожнее, ты, дубина, нужно перенести его в безопасное место.
Движение войска затормозилось, потом и вовсе прекратилось. Пешие и верховые расступились, давая возможность перенести пострадавшего «княжича» на борт одного из «Горынычей», остановившихся как раз над отдушинами и отнорками подземелья, прикрытыми травой и серебристым мхом. Увы, для того, чтобы изображать слабость и недомогание, естественные для терпящего бедствие, каким надлежало выглядеть Синеглазу, молодому Урагану притворяться не приходилось. Впрочем, Ветерок, вживаясь в роль, помимо стонов и жалоб, не забывал поругивать нерасторопных солдат, которые никак не могли сдвинуть с места преграждавший им путь вертолет.