— Но ведь прошло две тысячи лет! — ужаснулась Лика.
— Разве это срок для вселенной? — усмехнулся княжич. — Пожалуйста, включи уже, наконец, режим амортизации! — не приказал, а скорее взмолился он. — В противном случае мы рискуем потерять коридор.
Лика нехотя повиновалась, а Камню и вовсе не оставили выбора. Его кресло само собой превратилось в подобие кокона, заполненного мягким, как валеная зенебочья шерсть, но более упругим материалом. Камень почувствовал себя младенцем в пеленках. Впрочем, этот же покров в случае неудачи в путешествии между мирами вполне мог послужить вместо погребального плаща, с той лишь разницей, что мертвым в этот мир никто не оставляет окошка, чтобы не подвергать их соблазну вернуться и бродить отринутым духом.
Здесь, хотя кокон оставался со всех сторон запечатан, а воздух внутрь нагнетался с помощью хитрого механизма, на уровне глаз оказалось стекло или какой-то иной прозрачный материал. Могучий Утес увидел «амортизатор», на время перехода защищающий хрупкое тело Лики, и княжича в кресле, который тоже надел странный костюм, делавший его похожим на собирающегося залечь в спячку полярного табурлыка.
Камень успел обеспокоиться о том, есть ли такие костюмы на простоявшем две тысячи лет посреди травяного леса корабле Ветерка, как знакомая уже тяжесть перегрузки навалилась на него. Утроба недовольно заворочалась, просясь поглядеть, кто там ее обижает, перед глазами поплыла рябь. Но Камень все-таки сумел разглядеть, как чернота на экранах обзора сменяется буйством таких невероятных красок, в сравнении с которыми пестрота травяного леса выглядела серой и тусклой.
Потом корабль снова окружила тьма и где-то вдалеке замаячил разрыв еще одного «коридора».
— А вот и «червоточина» Арсеньева старшего! — прозвучал в коконе немного искаженный устройством связи голос Синеглаза. — Выглядит так, будто его пробуравили не более двадцати лет назад. Интересно, почему командор ее не заделал? Не хватило энергии? Некоторые аналитики до сих пор убеждены что эффект применения Молний сильно преувеличен, а все трансформации времени и пространства — результат неконтролируемого использования телекинетических способностей Маргариты Усольцевой, будущей царицы Тусии.
И вновь Камень встрепенулся, ибо Предание перед ним оживало и играло новыми красками. Он, конечно, понятия не имел, что такое «телекинетические способности», но про супругу первого царя рассказывали удивительные вещи. Говорили, что в минуту опасности она могла не только мгновенно перенестись туда, где требовалась ее помощь, но и забрать с собой всех, до кого могла дотянуться мыслью. Не удивительно, что эту необычную женщину так же, как и ее супруга, наделил своим благословением Великий Се, даровав для защиты от врагов Молнии, в сокрушительной силе которых мог усомниться либо глупец, либо завистливый враг.
— Ваши аналитики готовы доказать любые самые невероятные гипотезы, чтобы оправдать провал проекта «Зеленый жемчуг» и безуспешность попыток создать что-либо хотя бы близкое к Молниям! — словно прочитав мысли Могучего Утеса, не без злорадства срезала княжича скрытая своим коконом Лика. — А что до червоточины, возможно, Командор просто надеялся вернуться. Он же не знал, что возвращаться некуда.
— Почему некуда? — воодушевился Синеглаз. — Битва с эскадрой Альянса Состоялась в окрестностях планеты-курорта Паралайз. Трехрогий великан! Какие там пляжи! И две тысячи лет они были еще лучше! Век бы грелся на солнышке! Конечно не один, — голос княжича приобрел мечтательную и сладострастную окраску. Он явно дразнил Лику, пытаясь отплатить за колкости и за беззаботной болтовней немного скинуть чудовищное напряжение настоящего момента.
— Пляжный отдых для ленивых тупиц! — вылила на него очередной ушат холодной воды недоступная избранница.
— Заметано, дорогуша! Мне тоже больше по душе травяные леса. — Синеглаз ничуть не смутился. — Когда все закончится, мы отправимся с тобой в горы и поймаем там настоящего Роу-Су! Хотя за ушком ты чесала просто мастерски. Лучше любой одалиски! А уж когда брюшко поглаживала…
— Всем приготовиться! — прерывая очередную скабрезность, раздался в рубке голос Ветерка. — Заходим на траекторию атаки. И не высовывайтесь, кто у вас там вообще управляет кораблем.
Увлеченный красотами надзвездных троп и трескотней Синеглаза, Камень слегка позабыл про эскадру. Меж тем корабли Альянса, не прекратив погони, вслед за Ветерком проскочили Ликин коридор и вылетели на «орбиту системы», на этот раз точно вознамерившись атаковать. Их боевой порядок отдаленно напоминал строй дюжины всадников на зенебоках: они то выстраивались, образовывая линию или полукруг, то рассыпались. Ветерок уклонялся от их огня с той же непередаваемой ловкостью, с которой избегал ударов дюжины Ягодника, на этот раз вызывая бурное одобрение выступавшего в качестве его «ведомого» Синеглаза.
Заманив змееносцев ко входу в пока невидимую им «червоточину» первого сольсуранского царя, и выждав, пока они образуют клин, намереваясь расстрелять противника в упор, он наконец сделал залп из всех орудий.
В течение последних дней Камень достаточно насмотрелся на действие оружия надзвездных краев от танков до метеоритной пушки. Успел даже привыкнуть к его сокрушительной мощи. И все-таки зрелище, которое открылось его взору на этот раз, превосходило самые невероятные ожидания.
То есть никакого зрелища-то не было, ибо из жерл пушек корабля, которым управлял Ветерок, вырвалось нечто просто невидимое человеческому глазу. На одном из приборов это выглядело как сокрушительная нарастающая волна, способная поглощать целые миры, изменять пути движения светил и обращать вспять ход времени. Всего в один миг эскадра Альянса перестала существовать: не сгорела, не рассыпалась прахом, не обратилась в пар. Ее корабли стали просто частью этой всепоглощающей волны.
Вестники могли что угодно рассказывать об изобретениях ученых и военных разработках. Камень, единственный житель Сольсурана, побывавший при жизни в надзвездных краях и наблюдавший, как Молнии Великого Се вершат справедливое возмездие, глубоко уверился в том, что это оружие, эта сверхъестественная сущность, вышла из кузницы властителя человеческих судеб Ильманарнена, не важно, в каком обличии перед посланцами он предстал.
Потом все прекратилось. Молнии, вернее то, что они освободили, сделались невидимым даже для приборов. Все заполнила первозданная тьма, словно в те времена, когда Великий Се еще не изобрел огонь, и из его искр не родились звезды. Впрочем, в этой темноте таилась какая-то угроза, невидимая глазом, но ощутимая всем телом даже сквозь оболочку кокона. Словно выпущенный на свободу монстр, опасаясь, что его вновь закуют, затаился, собирая силы для смертельного броска, остановить который было бы не под силу не только оружию вестников, но и самому небесному кузнецу. Ветерок эту угрозу полностью осознавал и сделал все возможное, чтобы ее избегнуть.
— Ходу! Живее! — скомандовал он. — Ныряем в коридор, проложенный Ликой. Пока не накрыло отдачей.
Синеглаза не пришлось просить дважды. Бормоча на нескольких языках проклятья, взъерошенный, как Роу-Су после переправы через бурный поток, он навис над панелью, выполняя необходимые действия.
В это время пространство снова засияло всеми возможными и невозможными цветами. На какое-то время Камень ослеп от буйства вырвавшихся на свободу красок. «Червоточина» царя Арса расширилась до гигантских размеров, превратившись в ненасытный зев, жадно всасывая расплесканную в пространстве силу, которой хватило бы на создание и поддержание в порядке целых миров, и грозя поглотить все вокруг. Зато «коридор» Лики ужался до размеров игольного ушка.
И в это игольное ушко, словно два зенебока в узкий горный проход, кое-как втиснулись ведомый Синеглазом корабль вестников и огненная колесница царя Арса. Ветерок, кажется, еще успел запечатать проход. Вокруг творилось что-то невообразимое. Пространство рвалось и трепетало, стенки коридора дрожали, норовя схлопнуться, поглотив оба корабля, обрывки звездных троп закручивались безжалостными смерчами. Чудовищная перегрузка не пускала в легкие воздух, давила на глаза, наполняла рот крошкой отбитой эмали, как при ударе наотмашь.