Лера пришла в себя как в тумане. Перед глазами все плыло, откуда-то доносились голоса…
– Редкий случай. Одна молния сразу двоих задела.
Лера крепко зажмурилась и открыла глаза. Туман постепенно рассеивался, взгляд сфокусировался. Над ней нависал облупившийся потолок, в закрытые окна хлестал ливень, из коридора доносился разговор:
– Молния сначала в парня ударила, потом в девчонку.
Это про нее говорят. Лера шевельнулась, и кровать под ее весом тяжело скрипнула. Под ее весом? Лера резко приподняла голову с подушки и взглянула себе на грудь. Вместо белой блузки и серого пиджака, в которых она была на работе, на ней была сиреневая футболка. Почему на ней эта футболка? Явно чужая!
Лера растерянно оттянула трикотаж на груди и принюхалась. Футболка насквозь пропиталась чужим запахом – словно на нее вылили флакон мужского парфюма! А на боку футболки Лера заметила небольшую дырку с опаленными краями – как будто в ткань ткнули раскаленным шампуром.
– У обоих на теле отметины остались – от входа и выхода молнии, – разговор продолжался. – Парню молния справа под ребро вошла, он этой рукой мобильник держал, а вышла через левую ногу. Потом девушку слева в плечо ударила, а через правую ступню вышла – на подошве дырка осталась.
– Чудо, что оба выжили! – воскликнул взволнованный женский голос.
– Как сказать, – возразил мужской. – Выжить-то выжили. Но шандарахнуло их сильно. Похоже, того, «ку-ку»…
Это кто еще «ку-ку»? Лера возмущенно повернула голову и увидела, что дверь палаты приоткрыта, а в коридоре виднеются два силуэта в белых халатах.
– В каком смысле? – интересуется медсестра, ростом пониже.
– С катушек съехали. – Второй силуэт, высокий мужской, стоявший к палате в пол-оборота, постучал себя по лбу. – Когда они в «Скорой» очухались, парень называл себя девушкой, а она – себя парнем.
Лера оцепенела на койке. Память возвращалась к ней вспышками. Она вспомнила склонившееся над ней лицо медбрата и свое собственное тело на соседних носилках. Рука свисала в проход, и на ней виднелся след от пореза… Ей тогда показалось, что она спит и видит кошмар.
– Пришлось психиатра вызвать, чтобы он их осмотрел, когда снова очнутся. По нашей части у них повреждений нет, можно хоть сейчас выписывать.
Лера медленно подняла руку, мечтая увидеть след от пореза на большом пальце. Но вместо своей тонкой и белой ладони увидела загорелую мужскую лапу. От ужаса она пискнула и закрыла рот другой рукой. Может, она правда сошла с ума?
– И что же теперь будет? – сочувственно ахает женский голос.
– Что-что, закроют их в «дурку» и будут лечить, пока последние мозги там не растеряют.
Лера в ужасе схватилась за голову и вместо привычных густых локонов нащупала жесткие, коротко стриженные волосы.
– Жалко парня, – посочувствовала девушка. – Как его там?
– Никита. Никита Олегович Красавин. – Мужчина в белом халате вынул из кармана паспорт. – При нем паспорт был.
– Дай посмотреть. – Любопытная медсестра выхватила документ и стала листать странички. – Пятого апреля девяносто четвертого. Двадцать пять лет всего, такой молодой!
В приоткрытую дверь палаты скользнул запах пригоревшей каши. Где-то дальше по коридору застучали ложки в столовой. Заскрипела тележка – это нянечка развозила еду лежачим больным. Но Лера напрягла слух, прислушиваясь к разговору у палаты. Это ее единственный шанс на спасение!
– Прописка московская. Улица Фруктовая, дом три, квартира двадцать… Не женат. Родственникам сообщили?
– Сначала пусть его наш Прозоров осмотрит. А там уже ясно будет, куда родичей приглашать – к нам или сразу в «дурку».
Лера вздрогнула, вытянувшись на постели и делая вид, что еще не очнулась. Мысленно она повторяла про себя имя, фамилию, дату рождения и адрес – то, что поможет ей сойти за нормальную! Точнее, нормального – Никиту Красавина, двадцати пяти лет от роду, проживающего на Фруктовой улице и не состоящего в браке.
– А вот и Игорь Станиславович! – От голоса, раздавшегося в коридоре, она вздрогнула. – Как раз вас ждем!
– Пациент очнулся? – деловито спросил резкий мужской голос.
А затем дверь распахнулась и в палату вошли трое. Сухощавый низенький мужчина лет пятидесяти со взглядом Ганнибала Лектора, а за ним – уже знакомый Лере по машине «Скорой помощи» высокий медбрат и симпатичная девушка с рыжевато-русыми волосами, одетая в белый халат.
– Как себя чувствуем, молодой человек? – Психиатр остановился в паре шагов от кровати. Видимо, опасался, что псих окажется буйным. «Прозоров Игорь Станиславович, ведущий психиатр», – прочитала Лера мелким шрифтом на его бейдже и удивилась, что так хорошо видит.