Симона покраснела как вареный рак.
— Ты хочешь сказать, что я отчаянно искала хоть какого-нибудь мужчину? — с нескрываемой обидой спросила она.
— А что, такого не бывает? — повторил он с легкой насмешкой ее же слова.
— Что касается меня, то нет.
— Тем лучше. В таком случае нам остается констатировать, что в основе влечения, бросившего нас в объятия друг друга, лежит нечто большее, чем просто вожделение…
Симона поняла, что в очередной раз попала в ловушку.
— Сказанное тобой ровным счетом ничего не меняет.
— Послушай, мне кажется, мы рановато начинаем выносить оценки и расставлять точки над «i».
— Ты бы предпочел подождать, пока я не влюблюсь в тебя до полусмерти, а после объявить, что ничего не складывается по причине того, например, что ты никак не можешь забыть свою прежнюю любовь.
— Моя мифическая привязанность к Кэтлин в данном случае не играет никакой роли, — сказал он ровно. — Вся эта история давным-давно забыта. Сейчас речь идет скорее о невозможности предсказать то, чем обернется для нас наша связь. К примеру, не держишь ли ты в уме мысль, что я подхожу на роль хорошего мужа?
Симона нервно, чуть не расплескав, взяла чашку с кофе.
— А сама ты, на собственный взгляд, подходишь на роль хорошей жены? — осведомился он после минутной паузы.
— Я?.. — Симона опешила.
— Трудно не признать, что ты обладаешь всеми качествами хорошей хозяйки, имеешь опыт обращения с детьми и к тому же прелестную внешность. Но именно решительность, с которой ты ищешь мужчину, чтобы затем удушить его работой, возможно, как раз и является для тебя проблемой. Не смотри на меня так, ведь ты же сама попрекала меня тем, что я поздно спохватился, подразумевая при этом, что серьезная карьера в таком возрасте вряд ли мне по плечу!
Симона медленно поднялась, с трудом удерживая себя от того, чтобы выплеснуть остатки кофе ему в лицо.
— Я ухожу, — сказала она. — Не надо больше ничего говорить…
— Боюсь, ничего из этого не выйдет, — возразил он. — За окном хлещет дождь.
Симона остановилась и повернулась к окну. За струями дождя все скрылось, как за мутной пеленой.
— Но когда он успел начаться? — растерянно спросила она.
— Совсем недавно. Что же, вот и еще один из тех внезапных летних ливней, по которым мы с тобой стали большими специалистами. Садись, Симона!
Мисс Шарне села. Было заметно, что она едва справляется с волнением.
— Итак, мне предстоит и дальше выслушивать твои оскорбления?
— Прости меня, но очень трудно уследить за ходом твоей мысли. Кстати, все могло бы стать куда проще, если бы ты не реагировала столь сильно на перемены, связанные с любовью Антуана и Эллен.
— Ты хочешь сказать, — еле слышно проговорила она, — что мне лучше уйти с тобой?
— Да, а почему бы и нет?
— Я не могу, Бен… Есть школа, и я…
— А если бы ее не было? — Симона робко взглянула и вздохнула.
— Это не честно!
— Расскажи почему?
Сердце Симоны часто застучало. Было что-то тихое и проникновенное в его тоне, живо напомнившее ей молчание, воцарившееся между ними после того, как они занимались любовью, когда не было никаких вопросов, а лишь его надежные объятия и ощущение тепла и защищенности.
Несколько раз она порывалась опять что-то доказать и в конце концов просто сказала:
— Это был бы настоящий рай. Но я по-прежнему не могу и не хочу делать этого.
Бенджамин молчал.
Она ждала, не понимая, каким будет его ответ: колко-ядовитым, небрежно-беспечным? Стиснув руки на коленях, она прямо смотрела ему в глаза.
— В таком случае позволь мне отвезти тебя домой. День и без того был слишком длинный.
Симона растерянно моргнула, потом провела языком по пересохшим губам.
— Но как?
— На такси. У входа всегда дежурят несколько моторов.
— У меня нет с собой денег.
— Не беспокойся, они есть у меня.
— Спасибо! — Симона снова посмотрела в окно. Там по-прежнему лил дождь.
— А что, по-твоему, я должен был ответить?
— Не знаю, — запинаясь, прикинула она. — Что-нибудь колкое и язвительное, скорее всего так.
— Мне кажется, мы значим друг для друга больше, чем ты это осознаешь, моя милая. Пошли, возьмем такси! — Он поднялся и направился к двери.
Симона безмолвно последовала за ним. Бенджамин обернулся и сухо сказал:
— Я не деревянный чурбан, к великому моему сожалению.
Помогая ей сесть в такси, — у входа, в самом деле, стояла целая вереница машин, он небрежно добавил: