За окнами раздавались смех и крики играющих детей. Они были рядом, но звуки долетали до Лоры как бы издалека. Тяжелое равномерное дыхание Шинера становилось все громче, постепенно заглушая детские голоса.
Они долго стояли молча и неподвижно. Потом он резко повернулся и вышел из комнаты.
Вся в поту, Лора подошла к кровати и села на край: у нее подкашивались ноги. Изношенная сетка провисла, заскрипели пружины.
Постепенно сердце перестало бешено колотиться в груди, Лора оглядела свое новое мрачное жилище и ужаснулась. По четырем углам комнаты стояли узкие железные кровати, покрытые изношенными до дыр покрывалами, с бесформенными плоскими подушками в изголовье. У каждой кровати размещалась исцарапанная, с пластиковым верхом тумбочка, а на каждой тумбочке лампа с железным абажуром. Лоре принадлежали два из восьми ящиков в старом комоде. Она также могла распоряжаться половиной одного из двух стенных шкафов. Изодранные полинявшие занавески бесформенными засаленными тряпками свисали с ржавых карнизов. Весь дом дышал плесенью и запустением; сам воздух в нем пах чем-то неуловимо неприятным, а по комнатам и коридорам бродил Вилли Шинер, словно злой дух в ожидании полнолуния и кровавого шабаша с его участием.
***
В тот вечер после ужина близнецы Аккерсон закрыли дверь и пригласили Лору сесть вместе с ними в кружок на потертом коричневом ковре, чтобы поделиться секретами.
Четвертая соседка по комнате - странная, тихая, как мышка, хрупкая блондинка по имени Тамми - не присоединилась к ним. Положив за спину подушку, она сидя читала в кровати и непрерывно грызла ногти.
Лоре с первого взгляда понравились Тельма и Рут Аккерсон. Им недавно исполнилось двенадцать, и они были немного младше Лоры, но казались старше своего возраста. Они остались сиротами в девять лет и жили в приюте уже почти три года. Найти приемных родителей для детей их возраста было трудно, особенно для близнецов, которые не хотели расставаться.
Их никак нельзя было назвать хорошенькими, и они были удивительно схожи в своей некрасивости: каштановые волосы без блеска, близорукие карие глаза, широкие лица, грубоватые черты, большие рты. И хотя им не хватало красоты, они возмещали это своим острым умом, энергией и добрым характером.
Рут была в голубой пижаме с темно-зеленой отделкой на рукавах и воротнике и в голубых домашних туфлях, а волосы собраны в лошадиный хвост. Тельма была одета в ярко-красную пижаму и пушистые желтые тапочки, на каждой туфле по две пуговицы, как два глаза, а волосы распущены по плечам.
С наступлением вечера невыносимая дневная жара спала. До океана было всего десять миль, и легкий бриз приносил прохладу для ночного отдыха. Его слабое свежее дуновение Шевелило старые занавески и проникало в комнату.
- Летом здесь скучно, - объявила Рут, когда они уселись в кружок на полу. - Нам запрещено уходить с участка, а он маленький. И еще летом все наши благодетели заняты своим собственным отдыхом, ездят на пляж купаться и не вспоминают о нас.
- Вот Рождество - это другое дело, - сказала Тельма.
- Весь ноябрь и декабрь - это просто чудо, - сказала Рут.
- Верно, - подтвердила Тельма. - Праздники - хорошее время, благодетели вспоминают, что у них всего навалом, а мы, бедные, нищие, бездомные сиротки, носим пальто на рыбьем меху, туфли на картонной подошве и питаемся вчерашней кашей. Вот тогда они присылают кучу всяких вкусных вещей, водят в магазины за покупками и в кино, правда, всегда на дрянные фильмы.
- Не такие уж и дрянные, - поправила Рут.
- Знаешь, такие фильмы, где никто никогда не напивается. Ну а чтобы там какие-нибудь чувства, так это ни-ни. И чтобы какой-нибудь тип лапал девушку, это тоже исключено. Семейные фильмы. Да от них сдохнешь.
- Не обращай внимания на мою сестру, - посоветовала Рут. - Она воображает, что находится в периоде полового созревания.
- Так оно и есть! Меня душит желание! - Тельма худенькой рукой схватилась за горло, показывая, как оно ее душит.
Рут продолжала:
- Отсутствие родительского надзора тяжело сказалось на ней. Она до сих пор не свыклась со своим положением сироты.
- Не обращай внимания на мою сестру, - посоветовала на этот раз Тельма. - Она решила пропустить период половой зрелости и прямо из девочки превратиться в старуху.
Лора спросила:
- А кто такой Вилли Шинер?
Близнецы Аккерсон обменялись понимающими взглядами и хором без промедления дали ему характеристику.
- У него не все дома, - сказала Рут, а Тельма добавила:
- Это подонок.
- Его надо лечить, - сказала Рут, а Тельма добавила:
- Его надо пару раз хорошенько огреть по голове палкой и еще добавить, а потом навсегда запереть в психушку, Лора поведала им о посещении Шинера.
- И он ничего не сказал? - спросила Рут. - Странно. Обычно он говорит: "Какая ты хорошенькая маленькая девочка" или...
- Или угощает конфетами. - Тельма скорчила гримасу. - Представляешь себе? Конфеты! У него нет ни капли воображения! Можно подумать, что этот гад учится на брошюрках, которые раздает детям полиция, чтобы предупредить об извращенцах.
- Нет, конфет не предлагал. - Лора вздрогнула, вспомнив вдруг изменившийся цвет глаз Шинера и его тяжелое равномерное дыхание.
Тельма наклонилась вперед и театральным шепотом спросила:
- Похоже, что Бледный Угорь проглотил язык, так зажегся, что позабыл свой репертуар. Может, у него к тебе особая страсть?
- Бледный Угорь?
- Вот именно, - подтвердила Рут. - А для краткости просто Угорь.
- Это прозвище ему подходит, он такой бледный и скользкий, - сказала Тельма. - Могу поклясться, у него к тебе особая страсть. Знаешь, девочка, ты просто обалденная.
- Ты ошибаешься, - сказала Лора.
- Не прикидывайся, - отрезала Рут. - Посмотри, какие у тебя волосы, а глазищи...
Лора покраснела и хотела было запротестовать, но вмешалась Тельма:
- Послушай, Шейн, блестящий дуэт сестер Аккерсон в составе Рут и Тельмы не страдает ложной скромностью, но и не терпит хвастовства. Мы режем правду в лицо. Мы знаем свои достоинства и гордимся ими. Мы знаем, что нам не выиграть титул "Мисс Америка", но мы умные, и даже очень, мы этого не отрицаем. А ты потрясающая, и нечего притворяться.
- Моя сестра иногда слишком прямолинейна и чересчур красочна в своих выражениях, - извинилась Рут.
- А моя сестра, - продолжала Тельма, - пробуется на роль Мелани в "Унесенных ветром". - Она заговорила с преувеличенным южным акцентом и наигранным сочувствием. - Скарлетт у нас добрая. Говорю вам, Скарлетт очень хорошая. Ретт в душе тоже хороший человек, и солдаты-янки тоже хорошие, даже те, что разграбили Тару, сожгли урожай на полях и сшили сапоги из кожи наших младенцев.
Лора не могла удержаться от смеха.
- Так что брось прикидываться скромницей, Шейн! Ты потрясающая, и все тут.
- Ладно, ладно. Я знаю, что я.., хорошенькая.
- Шутишь. Бледный Угорь свихнулся, когда тебя увидел.
- Верно, - поддержала Рут, - ты его просто ошарашила. Он даже позабыл о конфетах.
- Подумаешь, конфеты! - подхватила Тельма. - Пакетики леденцов, шоколадки!
- Ты, Лора, будь поосторожней, - предупредила Рут. - Он больной человек...
- Он ублюдок! - крикнула Тельма. - Помойная крыса!
- Он не такой уж плохой, - тихо сказала Тамми из своего угла.
Белокурая девочка была такой молчаливой, застенчивой и неприметной, что Лора забыла о ее присутствии. Лора увидела, что Тамми отложила в сторону книгу и сидит на постели, подтянув к груди худые коленки и обхватив их руками. Ей было десять, она была на два года младше остальных и маленькой для своего возраста. В белой ночной рубашке и носках она казалась привидением.
- Он и пальцем никого не тронет, - продолжала она неуверенным, дрожащим голосом, как будто высказывать мнение о Шинере было так же опасно, как идти по проволоке без страхующей сетки внизу.
- Еще как тронет, да только боится, - сказала Рут.
- Он просто... - Тамми кусала губы. - Он просто.., одинокий человек.
- Нет, милочка, - отозвалась Тельма, - он совсем не одинокий. Он такой самовлюбленный, что ему достаточно своего общества.