- Ясно, - просиял Максим и подумал: "Ты гляди, какой отчаюга парень вышел из этого Леньки! Так ведь он, Радиобог, и свяжет тебя, Максим, с людьми. Может, и не с теми, с кем ты должен был связаться, но уже наверняка с кем нужно связаться, и как можно скорее".
17
Дней через пять после того, как Заброды перебрались на Выселки, бои вокруг Скального затихли и немецкие войска продвинулись куда-то дальше на восток.
Тетка Соломия решила: "Схожу-ка я в Бережаны да проведаю сватов Микитюков. Живы ли они там? Что-то в той стороне так гремело, так гремело..."
Вышла она из дому после полудня, а вернулась на другой день, к обеду. Микитюки были живы, а в узелке у тетки Соломин объявилась необыкновенная находка.
- Возвращаюсь я через Казачью балку, а там, недалеко от Стоянова колодца, машина поломанная брошена. А на машине - ящики. Один разбит, и в нем полнехонько мыла. - Развязав узелок и оглянувшись на окна (гляди, чтоб кто из соседей не зашел!), показала матери твердый, похожий на ракушечник, желтый брусок. - Это же какое богатство! Сходим под вечер, чтоб затемно вернуться. Ведь где ты теперь раздобудешь такое!
Мать повертела брусок перед глазами, плеснула на него водой, потерла.
- Ой, что-то оно на мыло не похоже. И не мылится вовсе.
- А может, оно такое, что только в горячей воде мылится, - предположила тетка.
- Ох, как бы это мыло не оказалось как та лапша, которую Семинишина Юлька нашла! Чиркнула спичку, а оно как шарахнет! Начисто всю трубу разнесло!
Подошел Леня, тоже повертел в руках брусок, понюхал и усмехнулся:
- Факт. Так тебе намылит, что не только трубу - всю хату разнесет.
Тетка перепугалась.
- Выкинь его, Леня, к бесу. Сейчас же выкинь. В воду его лучше, беги на речку...
Леня взял "мыло" и подался огородами, вниз, к реке, но в воду не бросил. На мелком песчаном перекате перешел речку и выгоном, мимо разрушенной мельницы, двинулся в гору, за село, на животноводческую ферму свеклосовхоза "Красная волна".
Дружок его Сенька Горецкий лежал на расстеленной дерюжке в маленьком палисаднике (чахлая слива, рядочек петушков, два куста георгинов, любисток и шелковая травка), грыз зеленый еще подсолнух и читал толстую, словно разбухшую, засаленную книгу.
Горецкие жили в совхозной постройке. Дом не дом, но и бараком его не назовешь. Это было длинное одноэтажное здание под шифером, в котором жило несколько семей. У каждой была своя отдельная квартира - две комнаты с кухней, свое крыльцо и свой старательно огороженный низеньким штакетником палисадник.
От чтения Сенька оторвался неохотно. Не поднимаясь, только повернув круглую, как арбуз, коротко остриженную голову, хлопнул по книжке ладонью.
- "Красные дьяволята"! В клубе нашел, на чердаке.
Пальчики оближешь! Еще от Степана слыхал про нее, пять лет искал...
Как утверждал старенький Сенькин отец, чтение и погубило парня. Все свое время он посвящал книжкам, и после мушкетеров, графа Монте-Кристо, Шерлока Холмса и других героев, которых на каждом шагу подстерегали необычайные приключения, школьные науки казались ему сухими и неинтересными. Так что хочешь не хочешь, а после седьмого класса пришлось школу бросить. Не сидеть же третий год в одном классе! И он устроился учеником к совхозному киномеханику. Эта работа его удовлетворяла. К осени Сенька должен был уже самостоятельно разъезжать киномехаником и подбивал своего друга, тракториста и комбайнера Леню, которому раз плюнуть было получить права, идти к нему шофером... Однако война решила иначе, и оба они, и киномеханик и комбайнер, оказались безработными.
- А еще Степа сказывал, - продолжал Сенька, приглашая Леню широким жестом сесть рядом, - еще была такая книжка, толстенная-претолстенная! Называлась:
"А... А... А... А... Е..."! Понял?
- Нет, - откровенно признался Леня, вытаскивая из-за пазухи желтый брусок.
- "Азия, Африка, Америка, Австралия, Европа". Вот такой романище! Дошло теперь? Пять частей света, и повсюду разные чудеса случаются с героями. Пальчики оближешь.
- Теперь приблизительно дошло. - Леня протянул другу брусок желтого "мыла".
Сенька постучал по нему ногтем, понюхал и безапелляционно заявил:
- Тол! Таким кусочком знаешь что можно сделать?
Любую машину как фуганет - зубов не соберешь! - И, сразу забыв про "А... А... А... А... Е..." и про "Красных дьяволят", спросил: - Где?
Леня рассказал.
Круглое, все в рыжеватых веснушках Сенькино лицо загорелось.
- Может, махнем?
- Давай, - согласился Леня.
"Красные дьяволята" полетели в сенцы, а подсолнух - под крыльцо.
- Мам, я мигом! - крикнул Сенька в открытое окно.
Ребята перешли вброд речку, поднялись вверх на Выселки и степной дорогой через холмы направились к Казачьей балке.
Когда-то давно Скальное кончалось сразу же за станцией (возле первого железнодорожного моста), от него до Казачьей балки было километров восемь. А позднее, в начале двадцатых годов, когда поделили помещичью землю, много скальновской бедноты стало селиться дальше, вдоль речки. Так и образовались Выселки - новая улица, протянувшаяся на два-три километра.
Казачья балка - широкий, длинный, километров на пять, овраг - тянулась вдоль степной равнины. В начале ее стоял когда-то хутор богатея Стояна.
В тридцатом Стояна раскулачили и выслали, потом и хутор снесли. Осталось только несколько старых, недорубленных в голодном тридцать третьем вязов, одичавший, низенький вишенник и колодец, который и теперь еще звали Стояновым. Колодец был глубокий, но воду из него брали только для скота, потому что никто за колодцем не следил и его уже несколько лет не чистили, а сруб совсем сгнил и наполовину обвалился. Вода отдавала илом, и плавала в ней всякая нечисть...
На косогоре, на том месте, где когда-то был сад, стояла, осев на спущенные камеры, грузовая машина. Вокруг валялось два-три десятка отстрелянных гильз. В кабине кто-то оставил плащ-палатку и противогаз. А в кузове лежало с десяток зеленых касок, два больших мотка телефонного кабеля и прикрытый огромным, в несколько раз сложенным полотнищем брезента разбитый ручной пулемет Дегтярева. Тут же стояли ящики с толом - четыре целых и один разбитый.
Ребята все оглядели, покопались под сиденьем, надеясь найти уцелевший пистолет или гранату. Не нашли, уселись оба в кабине и взглянули друг на друга.