Она согласилась, как я понял, вовсе не потому, что не желала идти против мнения начальника. Похоже, Радимова и сама так думала.
– Посмотрим, – сказал я. – Не будем торопиться. У нас же нет никаких улик против кого бы то ни было. Все подозрения – только из головы. Или из носа.
Не знаю, что на меня нашло. Оба они, капитан и подполковник, были опытными сыскарями, у которых мне еще учиться и учиться. Но я где-то внутри себя чувствовал, что это след, который только уводит в сторону.
Так бывает, когда ты идешь по тропе, преследуешь противника и чувствуешь необъяснимую тревогу. В итоге оказывается, что ты шагаешь по следу, оставленному мирными жителями, прогнавшими здесь отару на пастбище. Те, кого следовало бы догнать, вовремя свернули. Возможно, они дышат тебе в спину, готовятся атаковать.
Мне показалось, что мой взгляд не обидел подполковника. Он, наверное, с детства привык, что его дразнят котом Васькой.
– Там еще кое-что есть. – Василий Андреевич кивнул на листы распечатки, которые не стал забирать со стола Радимовой. – Можешь потом посмотреть. Мне все это кажется бесперспективным, но вдруг тоже к делу относится? Проверять требуется, копать, искать. – Он вышел.
Я взглядом попросил у капитана Сани разрешения, взял распечатку со стола и посмотрел. Там было описание трех убийств женщин, совершенных три года назад в Челябинске и безуспешно расследуемых до сих пор.
Наличие похожих преступлений говорило о том, что работает маньяк. Хотя в материалах дела это определение не присутствовало. Все три трагедии походили на случай с Соколянской уже тем, что убиты были состоятельные женщины. На их телах имелись аналогичные повреждения, нанесенные уже после смерти. В первом случае использовался, скорее всего, острый и узкий нож, который на месте преступления обнаружен не был.
Уже тогда опера пришли к мнению, что эти удары были нанесены ради того, чтобы обезо-бразить тела. Хотя они допускали и возможность умышленного сталкивания следствия со следа. В первом случае у женщины имелись порезы даже на лице.
Эти данные наводили меня на определенные подозрения, но капитан Саня прочитала сообщение равнодушно. Она уже полностью ушла мыслями в образ преступницы – Надежды Ивановны Тропининой.
Я по своему опыту знал, как трудно бывает отказаться от назойливой мысли, но не верил в эту версию и подлил масла в огонь:
– Не исключено, что Тропинина в это время как раз и была в Челябинске. Да и ее муж…
Капитан Саня встрепенулась, как от звонка в дверь, и схватила листы распечатки, чтобы перечитать их снова.
Мнения у нас с Радимовой были не схожие. Но пообщаться с Тропининым, поговорить на разные темы мы поехали вместе. Правда, я понимал, что в данном случае получил приглашение и использовался исключительно в качестве водителя транспортного средства, не более. Капитан Саня просто проявила ко мне благосклонность, позволила присутствовать при беседе.
Я вел себя соответственно, не стал говорить с Радимовой о своем недоверии к новой версии. Она ведет свое следствие, я – собственное. Саня уже определилась с тем, во что надо верить.
При всем моем уважении к Радимовой я не представлял себе женщину, способную ударом кастета убить другую. В моем понимании это вообще-то даже не каждому мужчине доступно.
Я наблюдал недавно из окна своей машины, как дрались два молодых парня. Что один, что другой задирали подбородки, закрывали испуганные глаза и пытались даже не ударить, а толкнуть противника кулаком в лицо.
Удар – это хорошо поставленное действие, в которое вкладывается не только рука, но и все тело, прокачивающее волной энергию от пальцев ноги до сжатого кулака. Каждое движение тела, любое сокращение мышц тоже должно производиться в определенной последовательности. Это доступно далеко не всем мужчинам, не прошедшим специального обучения.
А уж женщин сама природа избавила от таких способностей. Не дано им бить по-мужски. Допустим, они сумеют отработать правильную координацию своих движений, синхронизируют усилия ноги и тела, выливающиеся потом в кулак. Все равно женщина может даже кастетом только лишить соперницу сознания, не более. Разве что проломит висок, и это станет причиной смерти.
Но в нашем случае удар был нанесен по затылку. Он должен был бы обеспечить сотрясение мозга и рассечение кожи, но оставить Соколянскую в живых.
Исходя их этих соображений, созревал мой скепсис относительно действий полиции. Наверное, он имелся не только у меня, потому что утром, к началу рабочего дня, к нам в детективно-правовое агентство пришли Юлия Юрьевна Соколянская с Артуром Николаевичем. Они опять потребовали от нашего генерального директора, чтобы это дело расследовал именно я, потому что не верили в способность полиции найти преступника.