– Паулина, у вас прекрасный омлет!
– Спасибо, я старалась.
Уже на протяжении нескольких недель дом, приютивший знакомого нам человека, отдавал сухим осуждением. Этот прекрасный домик в три этажа располагался на огромном холме, открывающем вид на бараки, огражденные колючей проволокой и её… Трубу, из которой ежесекундно шел дым. Как ни странно, на тропинке, ведущей в лагерь, обитали прекрасные цветы, но внимание чуткого любителя природы приковывал не этот разноцветный пейзаж, а труба. Она манила как первая любовь, открывшая дорогу в грубые разговоры о женщинах. Шульц стал вспоминать, как он должен ощущать слова, чтобы быть к ним безразличным. Он видел, как была его семья, а потом сквозь огонь войны лица оплавились, память о запахе выветрилась. Все просто исчезло. После дикого огня Первой мировой войны наступило долгожданное затишье с тёплым и безветренным днем, со светло-синим небом. Каменное здание с трубой – это некое новшество. Если смотреть на лагерь с этой возвышенности, то можно заметить черный прямоугольник, обнесенный колючей проволокой, где стояли полуживые деревянные бараки. Этот дымящий изобретатель имеет своей целью рассказывать об идеях тепла и равенства. Также в этом доме существует дверь, за которой нет людей, но есть бумажные существа, похожие на них. У них отсутствуют нужные округлости и присутствуют грубые углы, а глаза являются густой черной краской. Эти глаза умеют лишь отражать, но никак не замечать и понимать речь человека. Это каменное здание стало покрываться трещинам, словно мрамор.
«Неужели оно не настолько прочное?» – всплыло у него в голове.
– Нет, это здание стоит на костях! – после такого ответа чувство беспокойства пробежало по телу Себастьяна.
«Это прекрасное чудо инженерной мысли стоит на трупах людей, которые еще несколько месяцев назад создавали обыденность. Но зачем? Для чего они создавали это все? Для равенства и мира? Для правильной любви? А что такое любовь?»
В книге нашего Фюрера было написано, что пропаганда вселяется постепенно, когда её повторяешь для человека из раза в раз.
«Но не могла же пропаганда повлиять на мой выбор жизненного пути? Что я делаю сейчас? Если любовь может быть неправильной, то, что тогда правильная? А может… для нас может быть хорошим, что для других является совсем иным? Но разве разногласия должны мешать правильной всепоглощающей любви, где нет преград в правильном и неправильном?»
Зайдя в лагерь, можно было услышать ребячьи голоса. Такие же запертые дети были и у нас в Германии. Детство, смех и радость были отданы ради величия одного человека.
– Почему маленькие ножки и ручки должны были пойти на такие жертвы? Я не желаю отдавать себя этой затее. Да, не желаю!
Каменный дом сломается из-за того, что в его фундаменте будут кости, которые станут пустотой. Фундамент дома уже трескается.
Рабочий день в лагере уже начался. Тень Шульца мерно и аккуратно подошла к этому треснувшему зданию. Знакомый нам унтер-офицер приступил к своим обязанностям.
Стоял легкий декабрьский мороз, а к лагерю подъезжал дергающийся правой эшелон. Он прибыл с восточного вала. Лёгкий гудок означал прибытие подвижного состава к конечному пункту и скорую выгрузку живого груза. Стоящие в немецкой форме офицеры регулировали грубую работу полицаев. Началось нервное движение, и по всему пространству пошли звуки открывающихся дверей вагонов для скота.
Люди, находившиеся там, были удивлены, когда холод перестал бить из щелей вагона, а также обрадованы, так как больше не придется гадать о своем будущем. Наверное, схожая реакция у пустых путников, когда резко меняется атмосфера и начинается теплый дождь.
Таким образом, эта безлюдная станция с прибытием паровоза стала похожа на шумную ярмарку, но только у людей на этом базаре не было ничего на продажу, кроме своей жизни и тела. Также на этом заклании не было безобразной амебы, которая обычно присутствует на сборищах людской массы. Было сделано четкое построение людей, словно луч, начерченный на бумаге ученика, познающего правила геометрии.
Прошло время, пространство затихло, люди скрылись в бетонном монастыре, где их делили на беспомощных и сильных или же по профессиям: на ювелиров, врачей, рабочих, которые не покладая рук трудились на благо лагеря. Шульц уже стоял в ожидании того, чтобы сделать свою маленькую и важную работу, где ему встречаются только-только подстриженные женщины разного возраста и типажей тела. Некоторые охранники перед входом в душ голой и подстриженной массы женщин любят аккуратно выкрасть самую красивую даму, приглянувшуюся их существу.