Орехов засмеялся, сотрясая воздух, хлопнул друга по плечу и сразу замолчал, нахмурив брови. Корнееву вот совсем было не до его плоских шуточек.
– Угадал? Реально, что ли?
– Гена, шутка – это когда смешно всем, а не только тебе, – Лев осадил друга, отошел к окну, наблюдая, как по речке плывет небольшой белый катерок.
– Так ты бы мне это, сказал или намекнул как.
– О чем?
– О том, что бабу тебе надо.
– Мне не надо бабу, мне надо, чтобы от меня отстали, и уже поскорее закончились эти недели.
– А я тебе говорил: присмотрись к той пышечке-блондинке. Как ее там? Булочка-Лаурочка?
И Орехов туда же. Мало того, что фантазия Льва сегодня была на пике своего абсурда, после эротических снов, после какого-то острого и сладкого оргазма в душе он все никак не мог успокоиться. А теперь еще Гена, словно читая его мысли, подливает масло в огонь недотраха.
Хорошо, что утром позвонила Ника и обещала к концу недели приехать. Может, уже пора как-то узаконить их отношения? Сделать предложение, подарить кольцо, говорить всем, что у него теперь жена, и Корнеев семейный человек?
Мыслил-то Лев правильно, пора было уже, да и мать с отцом все спрашивают, когда же их младший сын осчастливит их внуками. Словно им четверых от брата и сестры мало. Хорошо еще, что сейчас родители в санатории на двадцать один день, а Валера с Варварой живут в других городах. А то бы замучили расспросами да советами, вот примерно как Гена.
– Так что?
– Что?
– Я про женщину.
– Ой, Гена, отстань, все хорошо у меня с женщинами, не нуждаюсь.
– Понятно, но ты присмотрись к Лаурочке-булочке.
Присмотрись – это было как-то мягко сказано, Лев рассмотрел и попробовал на вкус все ее сладкие булочные местечки. И вот теперь сознание просит увидеть это все в реале.
– Бред какой-то.
– Что?
– Я не тебе.
Геннадий посмотрел на себя в зеркало, погладил бороду, потом начинающий выпирать животик, надо бы начать спортом заниматься. Но где спорт, а где Гена Орехов? Это разные миры, он владелец ресторана, шеф по определению не может быть тощим.
– Я тут новости полистал с утра.
– И что?
– Про тебя не забыли.
– Макар сказал, что народу нужно отвлечься. Сейчас какая-нибудь звезда сделает титьки или застукает мужа с любовницей, и все переключатся.
– Вот же сука, да? Бывают же такие люди, что могут так поднасрать.
– Это называется «конкуренция». Ладно, пора мне, пойду пробовать то, что принесли ученики, как бы не отравили.
Лев вышел из кабинета, на ходу поправляя черный китель шефа, бодрой походкой спустился на первый этаж. Рыжеволосая Карина встретила улыбкой и длинными голыми ногами на высоких каблуках. Но при виде этого великолепия совершенно ничего не дрогнуло внутри Корнеева.
– Лев Кириллович, все готово, почти все на месте.
– А кого нет?
– Блондинки, ну, что испачкала вас вчера. Лауры.
И почему Лев не удивлен? Наверняка опоздает, начнет извиняться, как бы точно не отравила после того, что он ей вчера наговорил.
– Ждать не будем. Начнем.
Зайдя в зал, поздоровался с учениками, все встретили своего учителя хорошо. А затем посыпались вопросы по приготовлению «Канеле», Лев отвечал, а сам смотрел на пустое место напротив. Здесь вчера была Лаура, он так отчетливо помнит ее белый топик и торчащие соски. Именно их она щипала в его сне, мяла полную грудь, пока брала в рот его член.
Возбуждение начало нарастать, стоило лишь подумать о девушке, а затем резко открылась дверь, где-то в это же время что-то упало и разбилось, а по помещению пошел сквозняк.
Лаура шла уверенно, легкое летнее белое платье в мелкий голубой цветочек развевалось от порыва ветра, обнажая бедро. Глубокое декольте, нежно-розовый блеск на полных губах, Лев почувствовал даже аромат, что исходил от девушки.
– Извините, в парке с дерева снимала кота. И говорю сразу, я не приготовила домашнее задание. Могу остаться после занятий и испечь.
Сказала все на одном дыхании, Корнеев смотрел странно и молчал.
– Кота? Как мило. У меня недавно собака в пруд упала около дома, так я чуть с ума не сошла, – это сказала блондинка рядом.
– Так, завязываем говорить про котиков и продолжим урок. Насчет вашего проваленного домашнего задания мы поговорим позже. И я прошу не снимать меня на камеру, это прописано в условиях нашего договора на обучение.
Корнеев заметил, как одна из сестер-брюнеток достала телефон, но тут же убрала его. Лев не любил быть публичным, хотя вроде бы профессия обязывала, и он не отказывался от шоу и программ. Но отпечатки детства и уже более взрослого периода жизни, когда он еще был толстым и неуклюжим, наложили свои отпечатки.