Коленку Тамара ушибла пребольно, да и устала так, что подниматься сил не было. Девушка сплюнула попавший в рот горьковатый лист и с остервенением, в полный голос, высказала все, что она о себе думает. И о Лешке с Крысом тоже.
Два идиота! Не могли заставить ее пойти домой! Находились буквально в двух шагах и проворонили! Мужики, тоже!
Тамара заскрипела зубами: теперь эта парочка отсиживается в теплом подъезде, протирает коврик и обивку на ее, Тамариной, двери, а она валяется здесь, в ледяной луже! Как последний бомж. То-то ей сегодня все больше мелочь метали, прозревали ее жуткое будущее…
Тамара увидела себя со стороны, такую молоденькую и умирающую на улице от холода. Ей стало жаль себя, и она невольно всхлипнула. Потянулась к карману за носовым платком и неожиданно коснулась рукой какого-то деревянного пенька.
Форма пня оказалась до того странной, что Тамара машинально прошлась по нему пальцами и неожиданно поняла: да это же заяц!
Мысли о смерти исчезли мгновенно, через долю секунды девушка была на ногах и нетерпеливо ощупывала длинные уши и смешную мордочку: точно, заяц. Тамара зачем-то метнулась к низенькому барьеру, о который только что споткнулась, и громко рассмеялась: крокодил. Зубища — бр-р-р, и хвостище на полкилометра тянется, наверняка его как скамью используют.
Тамара выпрямилась, зачем-то выжала волосы и криво ухмыльнулась: ну и видок у нее! Мокрющая, да еще в земле вывалялась. И физиономия от холода синяя. Или от грязи — черная. Вот цирк-то!
На воображение Тамара никогда не жаловалась, поэтому брезгливо поморщилась, бросила куда-то под ноги скомканный носовой платок и сердито сказала себе — ничего! Главное, она все же нашла этот проклятущий садик. Вряд ли рядом еще один прячется с зайцем и крокодилом. Так что теперь руки в ноги и — вперед. На поиски домика. Вернее, белобрысого пацана.
Интересно, что она ему скажет, а? Мол, покайся, вьюнош, а то хуже будет? Или нет — я пришла тебе помочь, тебя ищут бандиты! Или просто — гони доллары, мерзавец, а то сейчас голову откручу! Или расплакаться пожалобнее — мол, из-за тебя моя сестра гибнет, а у нее двое малышей.
И промокшая насквозь, замерзшая и уставшая Тамара на подгибающихся ногах пошла в глубь детского садика. Она изо всех сил таращилась в темноту, смаргивая с ресниц капли дождя и шмыгая носом. Шарахалась от казавшихся в ночи живыми волков, медведей и зайцев. Обняла за шею жирафа и погладила его, как старого знакомого. А потом полезла в крохотный домик, стоявший чуть ли не в шаге от длинношеего красавца. И тут же услышала свирепый шепот:
— Куда прешь?! Тут занято!
* * *Через полчаса Тамара почти бежала домой. Руки ее оттягивал завернутый в грязный полиэтилен спящий Пашка Кораблев, действительно четырех лет от роду. А его старший братец, неудачливый воришка Витька, угрюмо тащился в метре за ее спиной.
Размышляя о том, что страшная историйка, кажется, подходит к благополучному концу, Тамара то и дело оглядывалась. И, видя светящиеся в темноте удивительно светлые волосы мальчика, ее удовлетворенно вздыхала, а посиневшие от холода губы непроизвольно растягивались в улыбку. Тамаре до сих пор не верилось, что она сумела уговорить этого шкета пойти с ней!
От резкого порыва ветра девушка зябко поежилась и прибавила шагу. Дождь, по счастью, продолжал идти, и Тамара молила бога, чтобы он не прекращался. Пока она не переступит с этими мальчишками порога собственной квартиры.
Тамара снова обернулась на Витька и хмыкнула: ну и характерец! Если бы не ливень и не вода, давным-давно сочившаяся через многочисленные щели в деревянной крыше, она бы так и топталась в том игрушечном домике со своими бесполезными уговорами. Витька и шагу бы с ней не сделал! А так — пожалел маленького брата. Тот явно замерз, хоть Витька и укутал его в собственную куртку, а сверху еще и полиэтилен натянул, спасая Пашку от ледяных капель.
Тамара посмотрела на крошечное бледное личико и невольно вздохнула: ну и тощий! На целый год постарше Динки, а раза в два легче. Хотя… Будь он тяжелее, пожалуй, не дотащила бы! И без того руки буквально отваливаются.
Вспомнив, как она ломилась в домик для игр, Тамара хмуро хмыкнула: картинка та еще! Разъяренный Витька шипел змеей, боясь напугать младшего брата, и грудью защищал единственный вход. А она, не сводя глаз с действительно белоснежных волос, слезно умоляла впустить ее в дом для важнейшего разговора. Жизненно важного именно для него, Витька Кораблева! Причем Тамара тоже говорила шепотом, не понимая толком — почему.