— Нет! Я могу всё объяснить. — Подобные предположения вызывают во мне ярость, и иллюзии грозят снова выйти из-под контроля. Я вовремя подчиняю их себе. Рафаэль улавливает это, и останавливает на мне встревоженный взгляд. Джемма изучает меня, покусывая губу. От нее тоже исходит страх. У меня сжимается сердце. — Я бы никогда такого не совершила. Это вышло случайно. Клянусь богами!
— Рафаэль? — зовет Мишель, прорезая повисшую после моих слов тишину. — Что теперь будем с ней делать?
То, как Мишель обращается к Рафаэлю, и то, как Джемма подчиняется одному лишь жесту его руки, показывает, что общество «Кинжала» выбрало себе нового лидера. Рафаэль качает головой. Его глаза полны грусти.
— Ты сказала, что можешь всё объяснить, — говорит он. — Так расскажи же нам, что случилось.
Я начинаю рассказывать ему о том, как иллюзорно изменила внешность Энцо, но Рафаэль прерывает меня поднятием ладони.
— Нет, — твердо произносит он. — Расскажи обо всём с самого начала.
Мои губы дрожат. Он хочет знать всю правду. Я как всегда колеблюсь.
Но затем я не выдерживаю и, запинаясь, наконец во всём признаюсь.
Я рассказываю Рафаэлю о том вечере во дворце Фортуны, когда впервые увидела его представление. О том, как ко мне подошел Терен и пригрозил жизнью сестры. Я рассказываю, как воспользовавшись скачками пошла к Терену и дала ему информацию о Турнире Штормов. Рассказываю, как Терен нашел меня на празднике Весенних Лун, и как я подслушала разговор между Энцо и Данте. Как я отправилась в Башню Инквизиции, чтобы забрать свою сестру. Как убила на темной аллее Данте. Освобождаясь от всех своих секретов и лжи, я чувствую облегчение и опустошение. Я рассказываю о том, как Терен бросился ко мне на арене, как я вскинула руки, защищаясь, и обрушала на него иллюзию невыносимой боли. Как я осознала, что атаковала не его, а Энцо.
На этих словах у меня дрогнул голос. Пересказ случившегося рождает в моем сердце такую боль, что я едва могу дышать. Объятая горем, я вижу призрак Энцо, то появляющийся в комнате, то исчезающий, взгляд его темных глаз не отрывается от меня. Я ощущаю излучаемую всеми подозрительность, их невысказанную мысль, что я в ответе за то, что случилось. Что я — монстр.
Мне так жаль. Как же мне жаль.
Наверное, Терен всегда знал, что я совершу что-то подобное.
Когда я замолкаю, все молчат. Лусента смотрит на меня со смесью отвращения и страха. Джемма отошла назад, встав за ее спиной. А Мишель, кажется, готов броситься на меня, если я вдруг захочу им навредить. Я знаю, о чем они думают, хоть они и не говорят об этом вслух. Они хотят, чтобы я умерла. Моя смерть принесла бы им облегчение. Во мне поднимается густая, темная ярость. Я цепляюсь за нее. Разум проясняется. Сила вспышками растет во мне, пробиваясь сквозь горе и одолевающую тело от потери крови слабость.
Потом заговаривает Рафаэль и сразу становится очевидно, что группа полностью ему доверяет и глубоко его уважает. С первыми же его словами остальные немедленно успокаиваются и поворачиваются к нему, словно в надежде на то, что он обладает силой всё исправить. Его голос тих, но ровен:
— Когда я впервые тестировал тебя, — начинает он, беря меня за руку, — ты откликнулась на страх и ярость, страсть и жажду знаний. Ты это помнишь?
Он действует на меня своей энергией. Я чувствую, как он мягко тянет за мои сердечные нити, успокаивая меня, вынуждая оттаять. Неосознанно стремясь к его прикосновениям, я сильнее сжимаю его ладонь. Наша первая встреча с ним, кажется, произошла совсем недавно.
— Помню, — отвечаю я.
— Твоя реакция на ночной камень и янтарь, тьма в тебе, напугали меня, — продолжает он, и в его голосе явно слышится грусть. — Они очень сильно напугали меня. И всё же мне хотелось верить в то, что тебе каким-то образом удастся обуздать свою темную силу. Ты хоть понимаешь, какой властью могла бы обладать, если бы контролировала свои эмоции и научилась управлять как своими страхом и яростью, так и чужими? Я верил в тебя. Я думал… — он медлит пару секунд. — Я думал, что тебя спасет твоя страсть. Энергия страсти яркая и теплая, как и цвет выявляющего ее самоцвета. Страсть — это свет в темноте, огонь в ночи. Я решил, что в окружении тех, кто тебя любит, ты будешь чувствовать себя в безопасности, что ты сможешь обратить свою внутреннюю тьму на пользу себе. Я думал, страсть сначала смягчит тебя, а потом и поможет тебе.
Слезы жгут глаз. Я уже понимаю, куда ведет Рафаэль.
Он опускает взгляд.
— Я ошибался. Страсть яркая и теплая… но и у нее есть своя темная сторона. Она связана со страхом. Наши сердца наполняются ужасом при мысли о том, что кто-то причинит боль нашим любимым. Нельзя любить и не испытывать при этом страха. Эти два чувства сосуществуют. Страсть в тебе подпитывает и твой страх, и твою ярость. Она наоборот взращивает в тебе тьму. Чем сильнее ты кого-то любишь, тем более неуправляемой становится твоя сила. Твоя вспыхнувшая страсть к Энцо пошатнула твою стабильность. Она привела к тому, что ты потеряла контроль над своей силой — силой, ставшей опасной и мощной. Это, вкупе с твоими яростью и злостью, сделало тебя невероятно непредсказуемой.