Он в ярости, но даже несмотря на это я чувствую, что чем-то завораживаю его. Сосредоточив свое внимание на нем, я тянусь к его органам чувств, намереваясь погрузить его в иллюзии, как проделала это с его людьми.
И натыкаюсь на стену.
Никогда и ни у кого я еще не ощущала подобного. Что-то твердое и непробиваемое, вроде глыбы льда, защищает его энергию от моей. Сцепив зубы, я сильнее давлю на него своей силой, но его энергия всё равно отталкивает меня. Терен чувствует, что я пытаюсь пробиться сквозь его защиту, и на его лице расплывается улыбка. Я видела, как ему ничуть не навредил огонь Энцо, и слышала, как принц рассказывал о том, что Терена нельзя ранить. Теперь, впервые, я столкнулась с этим сама.
— Еще одна попытка, и я перережу ей глотку, — предупреждает он.
Виолетта крепко зажмуривается. Глубоко вздыхает.
И случается странное. Терен на секунду каменеет. Его начинает трясти. Я чувствую, как защищающая его стена трещит, а затем разбивается вдребезги. Издав жуткий стон, он выпускает Виолетту и падает на колени. Внезапно я вижу все его энергетические нити, его страх и тьму, нити, связывающие его чувства, которые я теперь могу схватить и переплести, как сделала это с другими стражами. Но как? Как это случилось?
Кто-то лишил Терена его способностей.
Я потрясенно смотрю на сестру и встречаю ее не менее пораженный взгляд. И тогда я понимаю. Понимаю мгновенно.
Моя сестра — Элита.
И она только что забрала у Терена его силу.
Дав волю своим иллюзиям, я бросаюсь к Терену и срываю с его шеи ключ. Затем кидаюсь к сестре и на миг снимаю с нее покров невидимости. Ее всю трясет, над изящной бровью выступили капельки пота, а глаза всё еще устремлены на корчащегося на полу Терена. Дрожащими пальцами я пытаюсь сунуть ключ в замок на железных оковах. Искривленный палец простреливает болью, и я морщусь. Боги, помогите мне! У меня почти не осталось сил. Я даже не осознавала, сколько энергии использовала, и сейчас практически опустошена. Меня подгоняет лишь страх.
В конце концов, кандалы спадают. Виолетта вскакивает на ноги, забрасывает мою руку себе на плечи и, поддерживая, ведет к двери. Я делаю нас невидимыми. Остановившись у двери, бросаю на Терена взгляд через плечо. Он усмехается. Вокруг него уже по кусочкам восстанавливается ледяная стена.
— Аделина, — восклицает он. — Ты не перестаешь меня удивлять. — И смеется как безумец.
Мы выходим в коридор, а Терен начинает звать стражей.
Молча и хрипло дыша мы поднимаемся по ступеням. Моя энергия совсем ослабла, даже страха уже недостаточно для поддержания иллюзий. Невидимый покров над нами мерцает. Мимо бегут Инквизиторы. Я берегу силы, чтобы сохранить невидимость при них. Когда мы поднимаемся на главный ярус башни, наше перемещение можно проследить за идущей по воздуху рябью.
— Держись, Аделина, — подбадривает меня сестра.
Мы спешим выйти на улицу, в творящийся там хаос.
Везде разбитое стекло. Крики. Улицы заполнены столькими Инквизиторами, сколько я не видела за всю свою жизнь. Они выдергивают мальфетто из домов — как есть, в ночных рубашках, — и тащат к площади, по пути нещадно избивая и надевая на них цепи. Я, спотыкаясь, заворачиваю в ближайшую аллею. И здесь, наконец-то, отпускаю свою энергию и, скользнув спиной по стене, подтягиваю коленки к подбородку и обхватываю себя руками. Виолетта без сил опускается рядом со мной. Мы с ужасом смотрим на разворачивающуюся перед нами сцену. Один из Инквизиторов протыкает мечом молодую девушку с золотистой прядью в черных волосах. Она сдавленно вскрикивает, на мостовую течет ее кровь.
— Король умер! Король умер! — доносится то тут, то там с площади.
Как всё это неправильно. На моих глазах Инквизиторы убивают мальфетто, одного за другим. Я цепенею. Что-то пошло не так. И это ужасно.
Я притягиваю к себе Виолетту.
— Не смотри. Думай о чем-нибудь другом, — шепчу я ей в ухо, ощущая, как ее бьет крупная дрожь.
Я вбираю в себя витающие в воздухе ужас и зло, чтобы усилить ими тьму во мне и создать иллюзию спокойствия вокруг сестры. Я отсекаю от нее крики. Сплетаю темное покрывало, закрывающее от нее собранных на площади, плачущих и кричащих, мальфетто. Должно быть, подобное творится во всей Эстенции, а может — и во всей Кенетре. Виолетта рыдает на моем плече, а я смотрю ради нее на жуткое зрелище.
Какая ирония. Я должна вобрать в себя такое зло, чтобы защитить от этого же зла свою сестру.
Сквозь весь этот ужас в мое сознание пробивается воспоминание о катакомбах под городом. Я касаюсь лица сестры.